Остров Демонов
Шрифт:
Он глубоко вздохнул.
— Мы никому не расскажем о Пьере, моя дорогая. Но мы и не возьмем его с собой.
Маргерит отпрянула от него, сжав губы, чтобы не расплакаться. Она видела, что маркиз больше не злится, и была рада, что он никому ничего не расскажет о Пьере. Она только не сказала: «Если вы не возьмете Пьера, я тоже не поеду», — но подумала об этом.
— Прости, если напугал тебя, — сказал Турнон, тяжело дыша. — Сядь рядом, Маргерит.
Она быстро поднялась на ноги.
— Я… я не хочу, — тихо сказала девочка. — Бастин будет беспокоиться. Я должна вернуться.
— Нет, Маргерит! — он тоже встал. — Я еще не поднес тебе своего подарка…
Она задержалась, готовая в любой момент сорваться с места.
— Ты простила меня? — спросил Турнон.
Она молча кивнула.
Маркиз достал из кармана батистовый платок и развернул его.
— Это тебе с невиданных островов.
Ее глаза невольно уловили отблеск солнца на заморской раковине.
— Спасибо, монсеньор, — она едва согнула колено — так, что Бастин никогда не признала бы это за реверанс.
Он сделал шаг к ней.
— Позволь мне подуть на твои волосы. Так делают дикари.
Маргерит уловила изменения в его тоне… но, как бы то ни было, не могла позволить ему вновь прикоснуться к себе.
— Нет.
Она направилась к замку, но маркиз поймал ее за руку и развернул к себе.
— Маргерит, — настойчиво сказал он. — Это был только поцелуй, дитя мое!
Она боролась с ним, спеша вырваться, но маркиз крепко держал ее, пытаясь успокоить. Между тем, воспоминания о его цепких руках и морщинистом лице навевали на Маргерит ужас. Она нагибала голову, чтобы избежать прикосновения его губ, и пинала его колени.
— Это не был поцелуй… — рыдала она.
Неожиданно кроваво-красная раковина ожила. Из нее стремительно высунулось что-то, похожее на алую ленту. Маргерит вскрикнула, со всей силы оттолкнула Турнона и, подобрав полы юбки, бросилась бежать к замку.
Она слышала всплеск воды и крик маркиза, но не остановилась. Пробежав парком и аллеей, Маргерит влетела в замок и устремилась прямо в свою комнату, продолжая рыдать.
Она пыталась запереть дверь, но тут в комнату вошла Бастин.
— Запри дверь! — выдохнула Маргерит и рухнула на пол.
Бастин задвинула засов.
— Что случилось, дорогая?
— Бастин, Бастин! Что случилось с девочкой? — послышался из-за двери голос мадам де Роберваль.
— Минутку, минутку, мадам, — ответила Бастин.
Она уложила Маргерит на кровать и легла рядом, продолжая успокаивать девочку. Раздался мощный стук в дверь.
— Откройте, де Лор! Откройте дверь!
Бастин шевельнулась, но Маргерит судорожно вцепилась в нее.
— Нет! Нет! — почти беззвучно выдохнула она.
Де Роберваль снова постучал.
— Де Лор, вы слышите? Откройте!
— Это твой дядя, дорогая, — прошептала Бастин. — Он в гневе.
Но Маргерит не отпускала ее.
— Де Лор! — бушевал Роберваль.
— Успокойся, Роберваль! — возник голос Турнона. — Девочка напугана. Успокойся, я тебе говорю.
— Что?..
— Это было для нее слишком неожиданно. Я напугал ее. Но она успокоится и мы будем друзьями.
— Никогда! Никогда! — шептала Маргерит, припав к груди няни. — Я не хочу его больше видеть! Я не хочу больше видеть своего дядю!
Бастин обняла ее.
— О, моя дорогая! — еле слышно, но с глубоким состраданием произнесла она. — Тебе не избежать встречи со своим дядей, дорогая. Ты в его власти, и он выдает тебя за маркиза. Потом ты будешь принадлежать господину де Турнону.
После этих слов Маргерит перестала плакать и замерла. Она во власти… она будет принадлежать… Она во власти этого грубого мужлана. Она будет принадлежать тому дьяволу, который носит змею в кроваво-красной раковине и который мог бы задушить ее, если бы захотел.
Поняв все, Маргерит вдруг успокоилась. Она должна подумать. Никогда, никогда она не может принадлежать кому бы то ни было, кроме Пьера и Бастин!
ГЛАВА 5
Пьер наблюдал, как брат Жан-Батист готовился метнуть камень. Массивное тело монаха откинулось назад, правый рукав его рясы задрался, обнажив волосатую руку с чудовищными мышцами. Брат Жан сделал три коротких церемонных шажка и кинул. Монахи радостно загалдели, а братья Эсташ и Гиацинт отправились посмотреть на отметку, оставленную победителем; брат Гиацинт подобрал рясу, открыв голые икры.
Брат Ноэль измерил расстояние до отметки. Жан-Батист удовлетворенно кивнул головой и повернулся к Пьеру, равнодушно сидевшему на земле.
— Ну что, молодой петушок? Ты, видать, и не попробуешь перекукарекать своего старшего брата, который с помощью святых удивил даже самого себя?
Пьер медленно поднялся и посмотрел на камень, избегая выжидающего взгляда брата Жана.
— Это был хороший бросок, — ответил мальчик сухо.
Мычание брата Жана выражало уязвленное тщеславие.
— Хорошо! Пусть молодой петушок метнет камень, и мы посмотрим, умеет ли он кукарекать.
— Камень! Камень!
— Да, Пьер! Твой бросок!
Пьер оглядел выжидающие лица монахов и потупил взгляд. Он с такой силой пнул скамью ногой, что от резкой боли на его глазах выступили слезы. Он опустил голову и повернулся, чтобы уйти.
— Сегодня я не буду бросать, — сказал он.
Брат Жан так сильно вцепился в Пьера, что тому захотелось ударить монаха.
— В чем дело, плутишка? Последние дни ты выглядишь довольно жалко.
— Ни в чем, — зло ответил Пьер, взял камень у брата Ноэля и быстро подошел к линии. Сделав короткий замах, он метнул снаряд. Камень упал, немного не долетев до отметки брата Жана, но гораздо дальше предыдущих бросков Пьера.