Остров Демонов
Шрифт:
Он любезничал с дамой в галерее, когда до него донесся голос — голос, который он знал и все же отказывался узнавать, мертвый, но по-прежнему юный.
— Пардон, мадам. Я должен вас покинуть.
Роберваль поспешил к входу во дворец. Впереди него по лестнице спускался рыцарь, направляясь к своей лошади. Роберваль подошел к двери и посмотрел во двор. Рыцарь вскочил в седло. Он был молод и гибок. Роберваль не узнал его, и все же… это был голос… слабое воспоминание… Не зная его, Роберваль уже ненавидел рыцаря. Он подозвал слугу.
— Кто это?
— Он не сказал, монсеньер.
— Что он хотел?
— Он спросил адмирала, монсеньера де Шабо.
Это имя прояснило все. Имя, которое он перенес из одного списка в другой. Шабо! Племянник адмирала. Невозможно!
— Где адмирал?
— Его нет. Он уехал рано и сказал, что не вернется до вечера.
— Куда он поехал? — Роберваль махнул рукой в сторону двора.
Слуга смутился.
— Он сказал, что поедет в лес, монсеньер… а потом вернется, чтобы встретиться с адмиралом.
Роберваль посмотрел на двор.
— Прикажи седлать мою лошадь, — приказал он слуге. — Я тоже поеду в лес.
ГЛАВА 68
Пьер галопом скакал через мокрый лес. Деревья были усеяны светло-зелеными почками и листьями, освещенными брызгами света, просачивающимися через дрейфующий туман. Галоп не соответствовал тому напряжению, в котором находился Пьер. Его планы разрушены отсутствием дяди. Во время путешествия из Мирамбо он настроил себя на решительные действия. Пьер собирался сначала повидать дядю и позволить адмиралу предпринять необходимые шаги. Он не должен, говорил он себе, встречаться с Робервалем наедине, потому что может не удержаться и задушить этого дьявола. Разоблачение и долгий судебный процесс доставят вице-королю более сильные мучения. Пьер был безжалостен в своей ненависти. Новость о том, что ему оказывались всяческие почести, когда трое на острове претерпевали такие муки, о которых было известно только Богу, взбесила Пьера.
Он почувствовал, что его собственное напряжение передалось лошади, которая прибавила ходу и выскочила из леса на песчаные холмы — «пустыню Фонтенбло», где в желтых оврагах дремали пруды. Дальше ехать было опасно, и Пьер подумал о возвращении.
Топот копыт по мокрому песку заставил его обернуться. И они встретились лицом к лицу, когда мессир де Роберваль натянул поводья и остановился.
Вице-король скакал по следам Пьера, едва понимая, преследовал он человека или привидение — но что бы это ни было, он должен был уничтожить его. Не страх подгонял его, но предчувствие угрозы его величию. Это чувство было так сильно, что Роберваль даже с некоторым удивлением обнаружил своим противником человека.
— Кажется, ты приехал по мою душу? — недоверчиво спросил Пьер. Он двинулся навстречу, опустив руки, он даже не потянулся к шпаге.
Роберваль вытащил из седельной сумки длинноствольный пистолет и прицелился. Когда он выстрелил, Пьер пригнулся, и пуля лишь задела его левое плечо. Он выхватил шпагу и ринулся на Роберваля, который поспешно выхватил свою, готовясь защищаться. Пьер нанес удар, но лошадь Роберваля нервно попятилась, выводя мессира из-под удара. Они закружились по кругу, и снова Пьер нанес удар. Их шпаги лязгнули и скрестились у эфесов. Лица обоих были искажены ненавистью, а зубы сжаты. Пьер левой рукой выхватил из-за пояса свой кинжал, но Роберваль перехватил его запястье и оттолкнул Пьера всем своим весом так, что Пьер и его лошадь были прижаты к зарослям. В этот момент Пьер полоснул кинжалом по лошади Роберваля — та заржала, взбрыкнула и отскочила в сторону.
Пьер снова кинулся к Робервалю, который едва удержался в седле. Когда он увидел нападающего Пьера, то неожиданно пришпорил лошадь и помчался через лес. Пьер преследовал его, крича на скаку. Они поравнялись, и Пьер схватил поводья лошади Роберваля. Та встала на дыбы и сбросил а вице-короля. Пьер тут же спрыгнул на землю. Двое мужчин, вооруженные шпагами и кинжалами, с ненавистью смотрели друг на друга.
Теперь Роберваль не выглядел божественным. Он дрожал от страха. Глядя на Пьера, вице-король понял, что ему суждено умереть.
— Пощади! — крикнул он и поднял руку.
Шпага Пьера ткнулась ему в грудь прямо под сердцем.
— Я убит, — выдохнул Роберваль и опустился на песок.
Пьер согнулся над ним, встав коленом на живот Роберваля, и поднес острие своего кинжала к горлу вице-короля.
— Пощадить!… тебя, убийцу детей и женщин! Милосердие божие было бы таким же, как и мое. Вспомни свою племянницу… старую няню… на этом пустынном острове!..
Правой рукой он поднял за ворот голову Роберваля.
— Сын мой! — чья-то рука твердо сжала плечо Пьера. — Это убийство!
Пьер словно бы очнулся. Его взгляд сосредоточился, и он увидел своего дядю.
— Оставь его. Он должен ответить за многое!
Пьер с рыданиями отпустил Роберваля и кинулся в объятия Шабо.
— Мы услышали тебя в лесу, когда возвращались. Слава Богу, ты дома, Пьер! Целый и невредимый!
Пьер сдавленно молчал. Шабо приказал своим людям арестовать Роберваля.
— Пойдем, — сказал Шабо, нежно обнимая Пьера. — Давай вернемся во дворец. Я должен узнать о девушке, няне и пустынном острове…
ГЛАВА 69
Мрачные и высокие башни возвышались на фоне голубого неба. Они угнетали его, и он быстро закрыл глаза, почувствовав головокружение и тошноту. На его руках лязгнули железные кандалы. Его тело пронзила боль, но она вызвана отнюдь не раной, нанесенной Пьером.
Все было кончено — красивая жизнь, гордость своей собственной персоной, успех. В агонии безысходности он понял, что это было неминуемо. Элен говорила ему, Турнон говорил ему — и он верил им, хотя и обвинял их во лжи.
Тюремная карета привезла его на внутренний двор Бастилии. Загремели железные засовы ворот.
— Монсеньер.
Роберваль услышал голос и замер в ожидании, но вокруг не было никаких звуков, кроме топота копыт и скрипа кожи седел его охранников. Он открыл глаза и посмотрел вбок, не поворачивая головы. Комендант Бастилии терпеливо ждал. Охваченный внезапной надеждой, Роберваль понял, что этот титул относился к нему. Он все еще был «монсеньер»и мог бороться за жизнь, которая была ему так дорога.