Остров Дохлого Дракона
Шрифт:
Они сидели, прижавшись, друг к другу, наблюдая, как туча приближается во всем своём мрачном великолепии. Она уже застила солнце. Ясный голубой купол неба постепенно превращался в низкую серую крышу клубящейся тучи.
Гномы спасались от неё бегством, преодолев проход и вырвавшись в спокойные воды внутреннего залива. Все они сидели, обернувшись в сторону преследовавшей их бури, и их сердца переполнял ужас беспомощности перед лицом безжалостной стихии.
Фронт облаков уже проплыл у гномов над головами, когда они вошли в бухточку. Мир вокруг превратился в сплошные сумерки, застывшие перед яростной атакой стихии. Туча несла с собой холодный сырой воздух. Когда он достиг беглецов, они задрожали от резкого падения температуры. Наполняя воздух смесью морской пены и песка, на них с оглушительным
Все бросились в воду и последние метры до берега преодолевали, борясь с откатывающейся волной. Прямо у берега начиналась пальмовая роща. Ивашка с остальными устремились туда, но если он надеялся найти там укрытие, то глубоко ошибся. Открытое пространство доставляло массу неудобств, но здесь в роще, гномов подстерегала смертельная опасность. Пальмы будто в безумии раскачивались под мощными порывами ветра, наполняя воздух оглушительным рёвом, который сводил с ума.
Высокие стройные стволы пальм хлестали со свистом, словно кнуты, ветер безжалостно отламывал листья, разбрасывая их по песку. Они летали по пляжу, будто огромные уродливые птицы. Из-под раскачивающихся пальмовых ветвей-листьев срывались с высоты пятнадцати метров гроздья твёрдых, как гранит, орехов. Они были не меньше ядра и не уступали ему по убойной силе. Один орех стукнулся о землю возле тропы, по которой бежали гномы и, отскочив, ударил Толстуна по ноге. Удар был не очень сильным, но и его оказалось достаточно, чтобы сбить его с ног. Толстун упал на песок, будто куропатка, подстреленная из пращи. Когда он поднялся на ноги, то смог передвигаться лишь прихрамывая. Однако ему удалось побороть себя, и он побежал дальше сквозь смертельный град кокосов.
Вдруг ветер подул с особенно дикой силой. Он завывал на высокой пронзительной ноте, несясь по верхушкам деревьев подобно вырвавшемуся на волю зверю. Ветер метнул на моряков новую песчаную завесу. Ивашка бросил взгляд вперёд и увидел, как начала валится первая пальма.
Сначала она устало наклонилась, будто лишившись сил сопротивляться порывам ветра, а затем земля вокруг неё вздыбилась, обнажая вырванные из песчаной почвы корни. Падая, дерево набрало скорость, раскачиваясь из стороны в сторону; оно падало, как топор палача. Толстун, бежавший в пяти метрах впереди Ивашки, уже начав взбираться на холм. Его лицо было опущено вниз, словно он наблюдал свой собственный бег, а руки прижаты к голове. Он бежал прямо навстречу падающему дереву и казался крохотным и хрупким под готовым обрушиться на него стволом пальмы. Один удар этого циклопа убил бы его на месте.
Ивашка закричал ему, но хотя Толстун и был близко, крик штурмана не услышал. Рёв ветра заглушал все чувства. Длинный ствол падал все ниже, и Толстун был уже на его пути. Ивашка кинулся вперёд. Он понимал, что не успеет вовремя догнать друга. Поэтому он сделал рывок вперёд и, падая, протянул правую руку, хотел ударить Толстуна по ноге, чтобы остановить его. Оба они упали на песок. Гномы лежали, распластавшись на песке, когда пальма, наконец, рухнула. Грохот падения на мгновение заглушил даже завывания ветра. От удара дрогнула земля, Ивашка приподнял друга, а затем перетащил его через ствол лежащий поперёк тропы.
По обеим сторонам тропы было слышно, как с грохотом рушатся все новые и новые деревья, но Ивашка старался смотреть только вперёд, чтобы их падение не заставало его врасплох. В это время ещё один крупный сорвавшийся с ветки кокос ударил гнома по виску. На мгновение он потерял сознание, но затем, качаясь, двинулся дальше, почти ничего не видя перед собой, среди чудовищных гильотин, падающих пальм.
Почти бессознательно Ивашка достиг вершины холма. Он не ожидал, что ветер со всей мощью начнёт толкать его в спину. Шквал швырнул штурмана вперёд. Земля ушла у него из-под ног, и он перелетел через гребень. Ноги не слушались Ивашку, и он покатился вниз по склону. Во время этого странного спуска Ивашка догнал Толстуна, налетев на него сзади. Толстун упал на штурмана, и они вдвоём покатились вниз по склону. Наверху оказывался то Ивашка, то Толстун восседал у него между лопаток. Когда, наконец, гномы достигли дна седловины, скатившись вниз по крутому склону, то лежали там побитые до синяков, не в силах пошевелиться. Ивашка расслышал, что говорит Толстун. Склон защищал их от прямых атак ветра. Не было ни капли сомнения в том, что Толстун принял нападения Ивашки за нарочно подстроенную атаку, и это привело его в ярость. Он без стеснения высказал все, что думает об Ивашкиных родителях, характере и воспитании. Даже в столь жалком положении, его гнев показался штурману ужасно комичным, и он рассмеялся. Толстун продолжал выговаривать ещё что-то, вдруг остановился и тоже улыбнулся, а потом захохотал во все голо. Гномы, только что избежали смертельную опасность, и теперь наступила нервная разрядка.
Ветер завывал у них над головами с треском, и грохотом рушились пальмы, а Ивашка и Толстун сидели, потирая свои синяки и шишки, и хохотали. Таковы уж гномы.
Потребовалось несколько минут, пока наши друзья успокоилисьи смогли оглядеться. Спину им прикрывал песчаный холм, и сразу у его подножия, там, где сидели Ивашка с Толстуном, начиналась каменистая гряда, пологий подъем заканчивался скальным выступом в виде почти идеальной пирамиды.
– Смотри там вроде пещеры, что-то темнеет.
– Ивашка посмотрел в указанном другом направлении и действительно увидел вход в пещеру. Ему даже показалось, что прямо у них под ногами начиналась еле заметная тропинка, которая, петляя между валунами, вела прямо к входу в едва различимый горный туннель.
А ветер продолжал выть у них над головой, посылая им на головы, песок в таких количествах, что наши бедняги уже наполовину были засыпаны им.
– Где матросы?
– штурман ещё раз внимательно огляделся вокруг и даже покричал, сложив ладони рупором. Матросов не было. Тут ветер швырнул гномам на головы целую лавину песка.
– Бежим к пещере!
– Отплёвываясь и протирая запорошённые глаза, предложил Толстун.
– Бежим!
– И они припустили по тропе петляющей среди валунов. Ветер толкал их в спину, как бы подгоняя. Вдруг тропа оборвалась, перед ними был огромный валун. Справа скала и с той стороны обойти камень было невозможно.
– Давай влево!
– В самое ухо Толстуну крикнул Ивашка, тот закивал головой, что понял, и хотел, было обойти преграду, да не тут то было. Склон в этом месте был довольно крутой, и весь усеян мелкой острой галькой, целыми ручьями устремлявшейся вниз при малейшем прикосновении.
– Не получится, - так же в ухо другу прокричал еле вырвавшийся из этой осыпи Толстун. И осмотрев валун, добавил - давай перелезем. Помогая, друг другу, цепляясь за выщербленный камень, гномы полезли наверх. Ветер дул прямо в спину не давая, свалится назад, и все равно подъем был слишком крутой. Только вновь обретённое искусство воина позволило гномам добраться до вершины, а оттуда порыв ветра просто скатил их, как мячики. К их счастью буря накидала к подножию камня обломанные листья пальм и других деревьев, и когда наши герои выкарабкались из этой груды мусора, они все ещё были живы, и если не считать множества царапин и синяков – целы.
– Теперь куда? – вопросительно завертел головой Толстун. И, правда, пещеры отсюда видно не было, а тропы по эту сторону валуна не оказалось.
– По-моему, нужно чуть спуститься и ещё чуть пройти вон до того уступа, - Ивашка включил свою интуицию.
Скользя по осыпающемуся гравию гномы, преодолели ещё несколько метров и, наконец, увидели перед собой вход в пещеру. Ивашка даже усомнился – его ли они видели от подножия песчаного холма. Дыра была небольшой. Разве что гном или тролль могли в неё пролезть.
Осторожно на коленях, обрывая одежду о выступы острых камней, Ивашка с Толстуном протиснулись в тёмное, пахнущее пылью и тленью отверстие. Однако дальше ход расширялся, и вскоре начинающие спелеологи уже могли встать во весь рост. Ход довольно круто уходил вниз. Стало совсем темно, последние лучи света запутались в паутине, затянувшей казалось всю пещеру. Она липла к лицу, набивалась в нос и рот. А тут ещё всполошились летучие мыши, разбуженные непрошенными гостями. В общем – то, гномы привыкли к пещерам, пещеры были частью их прошлого. И в темноте они неплохо видели, а тут у Ивашки ещё после битвы с дроном все чувства обострились, но впереди была липкая тьма,и не помогали не гномские глаза, ни магия.