Остров дьявола
Шрифт:
Принц Марк остался совершенно один, на ноге у него была прочно закреплена длинная железная цепь, позволяющая дойти до речушки, которая изгибаясь, протекала в пятидесяти шагах от дуба по дальнему краю поляны. Принца мучала жажда, он попил воды и осмотрел нору под дубом, где ему предстояло укрываться от непогоды. Нора была довольно просторная, снизу поросшая мягким мхом, сверху по своду дугою изгибались толстые корни могучего дуба.
Опята, росшие на поляне, теперь казались принцу огромными, форель в ручье была больше него ростом, ягоды ежевики размером с арбуз, а зайцы, пугливо наблюдающие за принцем, вообще были как коровы.
Принц верил, что рано или поздно, но он обязательно встретит благородных людей, он знал, что таких очень много, их на земле большинство. Только
Он будет собирать грибы и сушить их прямо в тенёчке на поляне, сушить ягоды и добытую в реке форель, будет трудиться и делать запасы на случай, если придут холода. На поляне он нашёл, оброненные видимо матросами, очень много столь необходимых в его положении вещей. Там был кинжал, который стал ему мечом и топором, пару пистолетов, которые теперь были больше похожи на ружья, там же были картечь и порох в мешочках, ещё много столь необходимой всякой всячины, даже пару банок тушёной говядины и соль. Он также собрал кусочки бумаги, на которых матросы рисовали номера, когда бросали жребий. Всё это Марк предусмотрительно отнёс в нору под дубом, нарубил веточек и устроил из них полки для хранения вещей и продуктов.
Фиаско беглецов
В море многие тонули
От богатства корабли,
Даже те, кто дотянули,
В трюмах злата не нашли.
Подняв только нижние паруса, кое-как боцману удалось выровнять судно, и оно медленно поползло по морской глади, подгоняемое ветром в неизвестном никому направлении. Дул лёгкий бриз, то надувая, то ослабляя паруса, которые хлопали при порывах ветра и морщились при затухании.
Пытаясь задобрить помощника капитана, боцман освободил его от пут и велел подать пленнику обед, заперев каюту на надёжный замок. Позже сам зашёл к нему, и повторил очередную попытку склонить офицера на свою сторону, но тот был несгибаем и только молча плюнул боцману в лицо. Не сдержавшись, боцман ударил помощника капитана, и ничего не добившись, в ярости вышел вон.
Корабль медленно полз, а не плыл, и было время разобраться с остальной частью команды судна, чтобы сменить вахтенных, первая шестёрка уже валилась с ног, непрерывно выполняя дилетантские команды боцмана. Корабль через шесть часов уполз довольно далеко от острова, и даже чайки уже не появлялись в небе.
Боцман начал обход корабля, выгоняя из всех щелей бесштанных и рваных «богачей», которые без убеждения их плетью никак не хотели работать и отцеплять свои руки от драгоценной своей поклажи. После нескольких разрезающих воздух со свистом ударов, как обычно, матросы вспоминали про своё истинное предназначение на этом корабле и повиновались жестокому боцману.
«Нувориш», лежащий в первой шлюпке по правому борту начал понимать боцмана после четвёртого удара плетью, более смышлёным после третьего взмаха оказался «нувориш» из второй, третий стал вменяем после второго убеждения плёткой, а четвёртый выскочил сам, но для профилактики один разок всё же своё получил. На корме боцман воспитал и вдохновил ещё пару обладателей сокровищ, более не считая удары и не жалея спины свих жертв, потому что надоело ходить и всех «уговаривать». Он привык так, что по его свистку вся команда носилась по палубе и реям, а тут с каждым персонально приходилось проводить воспитательную «беседу». – Ну, ладно, – решил боцман, – пока хватит для вахты, тем более на ночь брошу якорь.
Он не принял ещё решение – как и что делать дальше, а помощник капитана пока не сдался. Плыть на ощупь ночью он боялся, да и куда не знал, а солнце неуклонно склонялось ближе к западу. Тени на корабле росли быстрее и быстрее, и плыли по волнам вместе с кораблём, скоро наступит ночь.
Боцман распределил вновь отысканных им матросов по номерам, а первую смену вахты отправил ужинать и отдыхать. Сам же, пока светло пошёл на поиски оставшейся команды, скорее не на поиски, он знал и так прекрасно где и кого искать, а пошёл для того, чтобы пробудить в них искры сознания. Его плеть умела высекать искры из любого сознания в зависимости от интеллекта индивидуума и его духовного состояния на момент душевного разговора. Некоторые уже после первого удара проявляли чудеса сознательности и сообразительности, кое-кто начинал понимать с третьего раза, а кому-то приходилось повторять и пять раз, как коку и его помощнику, что порой сильно утомляло боцмана. Ему больше нравились матросы, которые понимали и любили своего боцмана с первого хлыста, чуть меньше те, кто всё осознавал со второго удара плётки. А тех, кто его понимал только с пятого раза, он не очень любил и поэтому часто их наказывал шестым утвердительным. Но к глубокому удовлетворению боцмана, таких было меньшинство, толковых матросов всё-таки было больше. Особенно боцман не любил тех, кому приходилось иногда бить в морду, но к счастью это случалось крайне редко, в исключительных случаях с новобранцами, и то это было скорее для их назидания на будущее. Да ещё капитан и офицеры не поощряли мордобой матросов, и могли за это наказать штрафом и вычесть из жалования. Матросам тоже не очень нравилось, когда боцман прикладывался к их лицу, поэтому каждый из них помнил это ощущение очень долго, и старался не сильно расстраивать своего боцмана.
Когда сознание вернулось к команде корабля, он всех построил вдоль правого борта на верхней палубе и сказал свою назидательную речь.
– Первое. В каюту капитана поставить пять пустых бочек.
– Второе. Всем в течение десяти минут туда ссыпать своё золото, каюту запру на замок, а золото раздам вам поровну, когда придём в Америку.
–Третье. Если кто из вас не выполнит мой приказ в срок, то мне придётся напомнить ему вес своего кулака, но я это делать не буду, а просто повешу его на рее, где он в назидание остальным будет висеть, пока мы не будем в Америке. Вопросы есть? Вопросов у матросов не было. Никто не считал, что именно он должен висеть уже сегодня на рее, глянув невольно вверх, все нарисовали себе мысленно эту картинку, которая не очень нравилась им. Голое, обвисшее тело, болтающееся и раскачивающееся на ветру, да ещё с родной физиономией, нет, не нравилась матросам такая картина, уж лучше в Америку.
Все матросы с понурыми лицами молча пошли исполнять приказ, хотя каждый и припрятал немного себе на чёрный день, но всё равно пришлось принести в каюту капитана шестую бочку, в пять всё золото, что притащили «нувориши» с острова, не поместилось. Боцман запер каюту на ключ, а про себя подумал, что теперь, ему будет легче поделить «честно» золото, только б, тысяча чертей, добраться до этой Америки. Но ничего, главное добраться сначала куда угодно, лишь бы не в родное королевство, где всех их ждёт виселица, а там он наймёт себе настоящего капитана, который доведёт корабль хоть куда.
Три недели и три дня мотало корабль по волнам, где он находился, никто на судне не имел малейшего понятия, плыли, лишь бы плыть в надежде прийти куда-то. Как боцман не пытался удержать хоть какой-то курс, но на самом деле они кружили по большому кругу. После полудня на третий день четвёртой недели пути небо резко почернело, хлынул дождь и подул сильный ветер. Море забурлило и загудело, паруса надулись, и корабль стремительно набирал ход. Паруса убрать во время не успели, а при внезапно усилившемся ветре это сделать было невозможно, попытки взобраться на реи не приводили к успеху, качкой так сильно болтало корабль, что матросы, пытавшиеся взобраться по вантам вверх, подгоняемые плетью боцмана, скатывались обратно и падали на палубу. Корабль, подгоняемый шквальным ветром, не плыл, а летел вперёд сквозь невидимую бездну.