Остров фарисеев. Фриленды
Шрифт:
– Партию на бильярде, Бенджи, – предложил Билл Деннант.
Страуд и любитель скачек отправились смотреть на игру, и Шелтон вновь остался наедине со своими думами.
«Правила хорошего тона! – подумал он. – Этот малый, должно быть, из железа сделан… Сейчас они еще куда-нибудь поедут отсюда: полночи проиграют в
Он подошел к окну. Начался дождь; на опустевших улицах гулял ветер. Кебмены натягивали дождевики. Пробежали две женщины под одним зонтом, и какой-то плохо одетый человек с угрюмым отчаянием прошагал мимо. Пробравшись между креслами, Шелтон вернулся на прежнее место. Перед его мысленным взором промелькнула вереница его друзей по школе и университету. Все они – да и он тоже – получили одинаковое воспитание, которое не могло привить им ничего, кроме «правил хорошего тона». Разве их знакомили с настоящей жизнью? Стоило лишь призадуматься, и становилось ясно, до чего все они невероятно глупы. Вид у них такой, словно они знают все на свете, а на самом деле они ни в чем не разбираются: ни в законах природы, ни в искусстве, ни в чувствах, ни в тех узах, что связывают людей. Да ведь по «правилам хорошего тона» даже сами слова эти не полагается произносить: все выходящее за пределы узкого круга их представлений уже не может быть «хорошим тоном». У них твердо установившиеся взгляды на жизнь, ибо все они питомцы определенных школ, университетских колледжей, полков. И эти-то люди вершат судьбы государства, диктуют законы, возглавляют науку, армию, церковь! Вот они и создали себе кодекс: не вступать в жизнь слишком молодыми, заложить здоровую основу, которую жизнь и опыт отшлифуют в дальнейшем.
«Успех! – подумал Шелтон и чуть не упал, споткнувшись о лакированные штиблеты, принадлежавшие круглолицему, добродушного вида джентльмену в золотом
Кто-то подошел к столу, взял ту самую книгу, которая натолкнула Шелтона на все эти мысли, и принялся читать ее с каким-то сосредоточенным удовольствием. Глаза его, устремленные на страницу, только это и выражали. Ничто в ней не удивляло его, ничто не наводило на размышления.
Круглолицый джентльмен в лакированных штиблетах подошел к Шелтону и заговорил о своей недавней поездке на юг Франции. У него имелась про запас парочка пикантных анекдотов, и его лунообразная физиономия, украшенная золотым пенсне, так и сияла. Это был грузный мужчина, знавший такое множество забавных светских сплетен, что просто невозможно было не оценить его болтовню; чувствовалось, что он наслаждается жизнью и ни в чем себе не отказывает.
– Однако всего хорошего! – буркнул он вдруг. – Меня ждут…
И он ушел, оставив Шелтона под приятным впечатлением, что в предстоящем этому человеку свидании есть что-то восхитительно-запретное.
Взяв со стола бокал, Шелтон медленно выпил вино. Он благодушествовал. Он чувствовал свое превосходство над всеми этими людьми – членами одного с ним клуба, и это было ему приятно. Он ясно видел, какой бутафорией была их клубная жизнь, какое убожество это преклонение перед успехом, какая мишура вся эта литература, написанная романистами в лайковых перчатках, эти «правила хорошего тона», эти «законы приличия», эта безупречность нашего воспитания. Приятно было вот так проникнуть в самую суть вещей, приятно чувствовать свое превосходство. И, утонув в мягких глубинах кресла, Шелтон задумчиво выпустил дым и протянул ноги к огню, а огонь в ответ осторожно и благоговейно озарил его своим светом.
Конец ознакомительного фрагмента.