«Остров Крошкина»
Шрифт:
– Да еще эта новая школа! – скривился брат. Оксана тоже наморщила нос.
– У вас все получится! – мама обняла ребят за плечи и потрепала по волосам.
– Жаль, нашу старую закрыли… – вздохнул Володя.
– Ничего не поделаешь! – ответила мама. – Здание аварийное. Но нет худа без добра – классы расформировали, учеников распределили по другим школам, и кое-кто попал туда, куда ему, по оценкам и способностям, попасть не светило. Намек понятен?
– Учиться изо всех сил! – кивнула Оксана. – А если не выйдет?
– Хотя бы попробуете! – позванивая
Двери открылись, Чижиковы вошли в кабину. В тесноте Оксана тут же занервничала. Чтобы отвлечься, прислушалась к негромкому спору родителей.
– Зачем ты это старье надел? – в полголоса спросила мама. – Хочешь всем показать, как добротно шили в прошлом веке?
– Это такой стиль одежды – сафари. – добродушно шепнул папа.
– Ну да! – фыркнула мама. – Чтобы одним видом насмешить стаю гиен, остановить стадо буйволов и обратить в бегство прайд диких львов…
– Ты преувеличиваешь.
– Вот вернемся – возьмусь за твой гардероб.
– Я буду защищать его, как бешеный слон…
«Дин-дон!» – прозвенел лифт, двери открылись, и Оксана вздохнула с облегчением.
Они вышли из подъезда в промокший дворик, прошлепали по лужам до остановки, дождались похожего на гигантского зеленого сверчка троллейбуса и забрались внутрь. Поездка вышла нервной – в салон набралось столько пассажиров, что не протолкнуться. Володя злился на весь мир, Оксана тоже нервничала и огрызалась. Наконец, троллейбус остановился у нужной остановки, и Чижиковы с трудом выбрались наружу.
– А вот ваша новая школа! – с самым счастливым видом показал папа.
– Это… – начал Володя. Окончание фразы потонуло в раскатах грома.
Конечно, отпечаток накладывала холодная и пасмурная погода – куда приятнее идти от остановки к воротам в теплый и солнечный день, чем под пронизывающим ветром, закрывая лицо от колючего дождя. Да и само трехэтажное здание школы под ясным небом смотрелось бы куда веселее, чем под беспросветно-серыми тучами, висящими над самой крышей. И, все же, не в одной погоде было дело. У многих детей школа номер один вызывала гнетущее впечатление. Снаружи она была торжественной и красивой. А то, что вызывало страх, притаилось внутри – за кованной чугунной оградой и идеально причесанным парком, в старом, серо-зеленом, помпезном здании.
Вместе с другими семьями, Чижиковы прошли за ограду и направились к парадному крыльцу – широкому и нарядному, с рядом мраморных колонн и массивной двустворчатой дверью из темного дуба.
Оксана увидела, что на все деревья в парке одеты стальные клетки, потянула папу за рукав и спросила:
– А это зачем?
– Для придания формы кроне. Чтобы дерево выросло таким, как надо, садовник формирует крону, убирая все лишнее.
– А откуда он знает, что лишнее? – не поняла Оксана. Папа не ответил.
Они поднялись к входу. За дверью приглушенно гудела толпа, и хлопали зонтики. Папа с усилием приоткрыл дверь, впустил семью и вошел сам.
В бело-зеленом холле сильно пахло чистящими средствами. Там собралась вся школа. Пол разметили на квадраты, оставив в центре пустое пространство. Каждый класс стоял в отведенном ему месте, чем дальше от двери – тем старше дети. Едва Чижиковы вошли, рядом выросли дежурные. Узнали фамилию, сверили со списком, проводили ребят к новым одноклассникам, а папу с мамой – к местам для гостей. Оказавшись в толпе незнакомых детей, Оксана почувствовала укол страха. Нашла глазами родителей – увидела, как они садятся на стулья, отряхивая с одежды капельки дождя. Папа поймал ее взгляд, ободряюще кивнул и показал большой палец, мама улыбнулась и помахала рукой.
В конце холла на импровизированной сцене стояли учителя. Оксана увидела Максима Петровича. Крошкин выглядел так же, как вчера в магазине – плащ, костюм, портфель под мышкой. Из всех учителей он единственный смотрел на детей, взгляды остальных преподавателей устремлялись ввысь – одухотворенные, будто у певчих в церковном хоре, или страдальческие, словно у больных в очереди на прием к стоматологу.
А потом Оксана заметила директора. Он выделялся так же, как Максим Петрович, только не в лучшую, а в худшую сторону. Худосочный, в темно-фиолетовом костюме, с лицом восковой куклы и волосами до плеч – вылитый вампир из кино. Каракоз стоял в центре сцены, оглядывая холл цепкими, как репей, черными глазами.
Все расселись, воцарилась напряженная тишина. Директор вышел к микрофону. Голос у него был под стать внешности – сухой и колючий.
– Меня зовут Эрнест Евграфович Каракоз. – сказал он. – Я директор школы номер один. Приветствую всех учеников, а также их близких, наших гостей.
Как вы уже знаете, школу номер три закрыли, и некоторых детей из нее перевели к нам. Я не в восторге от этого решения, но оно принято наверху, и помешать я не в силах. Однако кто и вновь прибывших останется здесь, а кто уйдет – определяю именно я. Так что, новички, слушайте внимательно – и запоминайте.
Школа номер один уже много лет выигрывает конкурс на звание лучшей школы города. В связи с этим на нас обращено особое внимание властей. Мы даем лучшие результаты – и получаем лучшее обеспечение. За достигнутые успехи нас ставят в пример. Мы – витрина, на которой выставлены плоды образовательного процесса. Такой статус ко многому обзывает – меня, как директора школы, учителей, и, конечно, вас, учеников…
Последнее Каракоз выделил особенно.
«Ради нужных показателей, он из нас все соки выжмет» – подумала Оксана.
– Мы задаем высокие стандарты. Наши воспитанники служат примером не только в школе, но и за ее пределами. За несоответствие внешнего вида установленным нормам, опоздание на уроки и прогулы, праздное шатание по коридорам во время занятий и на переменах провинившиеся первый раз получают замечание, на второй в школу вызывают родителей. За более серьезные нарушения, такие, как спор с учителем, срыв урока и причинение вреда школьному имуществу – я немедленно ставлю вопрос об отчислении.
Директор недобро оглядел притихший зал.