Остров Локк
Шрифт:
Открылось место, где огромная, почти отвесная стена из белого слоистого камня оказалась как бы разрезанной коридором. Не раздумывая, я направил туда плот и некоторое время плыл между высоченных сумрачных стен. Временами эти стены настолько сужались, что я до обеих мог дотянуться веслом. После двух или трёх незначительных поворотов они стали заметно ниже, коридор посветлел и, наконец, плот выскользнул на открытое пространство. И сердце моё замерло.
Внутри острова было запрятано синее, гладкое, овальной формы озеро. Напротив меня и справа, вдоль подножия скал, тянулась серповидная лента ослепительной зелени. Лес! Хотя и маленький, но лес, настоящий! И там, между водой и зарослями, светлел широкий песчаный пляж. К нему-то я и направился.
Когда плот мягко ткнулся в песок, из зарослей вылетела большая птица с ярким красно-белым оперением. Шумно хлопая крыльями, она описала круг надо мной и скрылась в ветвях.
– Прибытие состоялось, – сказал я вполголоса и поклонился в сторону леса.
Я привязал к верёвке тяжёлый железный лом и вынес его на берег – вместо якоря. Затем лёг на горячий песок, опустил в ладони лицо, вытянулся и затих.
Тело настойчиво требовало отдыха, и я с удовольствием поспал бы, но всё же решил остаток дня провести по-другому. Вынес на берег всё с плота, затем снял с палубы опустевшие сундуки. Соорудив из сундуков и бочки что-то вроде стены, я протянул от неё к ближайшим деревьям две верёвки и развесил на них мокрые одеяла и одежду. Моя добыча не поместилась на них, и оставшиеся одеяла я разложил прямо на песке. На плоту я оставил всё оружие, порох и еду. Кроме того, возле средней мачты установил большую бочку и опустил в неё три маленьких бочонка, парусиновое ведро и ковш с длинной ручкой. Теперь можно было и отдохнуть, но перед этим я заставил себя позаботиться ещё об одном.
Вытащив из кучи инструментов два заступа, соединил их так, что железные “клювы” сложились в виде креста, и плотно обмотал деревянные рукояти тонким шнуром. Получился довольно удобный якорь.
Отплыв на десяток ярдов от берега (на всякий случай), я сбросил якорь вниз и только после этого заснул.
НОЧНОЙ ПОХОД
Проснулся, когда небо уже стало чёрным. Поел сухарей с мёдом и допил воду, оставшуюся в бутылке.
Вода-то и была предметом моих дальнейших забот.
Покопавшись в вещах, нашёл новенькую белую простыню и безжалостно разорвал её. Отделив две длинные узкие полоски, аккуратно обмотал ими кисти рук. Ладони мои вспухли и саднили, и я прекрасно понимал, что если сотру их до крови, то останется только одно: пропадать.
Затянув завязки на запястьях, поднял якорь и взялся за весло.
С трудом нашёл начало пролива, соединившего озеро с океаном. Но гораздо больших хлопот стоило пройти по этому узкому коридору. В нём оказалось совершенно темно. Каждый раз, когда скалы безжалостно таранили плот, я с трудом удерживал равновесие и бранил себя за то, что не предусмотрел никакого огня на палубе. Даже маленький факел намного облегчил бы моё путешествие.
Последний поворот, ещё несколько взмахов веслом – и мягкие волны океана принялись покачивать мой корабль. Я развернул его влево и, восстанавливая в памяти дневной маршрут, поплыл вокруг острова. Полная темнота. Ни останков “Дуката”, ни противоположного острова не было видно, горела лишь яркая точка костра в нашем лагере. Волны слегка покачивали плот, и точка то исчезала, то появлялась, но я твёрдо держал направление. Наконец, костёр затух, но это уже не имело значения: я был возле берега. Всё к лучшему, пусть спят! Осуществить задуманное я могу лишь в совершенном секрете, в темноте и безмолвии.
Пристав к берегу примерно в ста ярдах правее лагеря, я взял якорь, вынес его на берег, на длину верёвки, и неслышно вдавил заступ острым клювом в песок. Затем, двигаясь тишайшим образом, выгрузил бочонки, ведро, ковш. Без труда отыскав ручей, перенёс к нему всё это хозяйство и со всей осторожностью принялся наполнять бочонки. Потом взял один из них и понёс к плоту. Эту воду истратил на то, чтобы вымыть изнутри большую бочку.
У меня не было сомнений, что тишина ничем не потревожена, но когда я вернулся к роднику, то замер и похолодел: здесь кто-то стоял. Рука моя метнулась к поясу и вцепилась в рукоять пистолета. Тень у родника пошевелилась, и из темноты ко мне шагнул кто-то из близнецов.
– Это вы, мистер Том? – прошептал он и тронул меня за рукав.
– Привет, Малыш, – тихонько отозвался я, убирая руку с пистолета и вытирая пот.
– Мистер Том, нас никого больше не будут брать на корабль, – быстро зашептал он, – но все теперь знают, что у вас есть еда и вода и что мистер Стив ничего не смог вам сделать. Он весь день был злой, очень злой, и мистер Герберт был злой, забрал себе вашу флягу, а вы набираете воду?
– Кто-нибудь видел, что ты ушёл из лагеря? И вообще, как ты узнал, что я здесь?
– Никто не видел. А я ждал вас, догадывался, что вы ночью приплывёте. А мистер Стив считает, что вы приплывёте завтра днём. Он сказал, что утром мы будем переносить лагерь сюда, к роднику, а вам воды не дадут, потому, что это не ваша собственность.
– Малыш, у меня на плоту большая бочка. Если её наполнить, то воды мне хватит на много дней. За это время я обязательно найду воду на своём острове.
– Вы уже там были? Что там? Он большой?
– Он чудесный, Малыш. Внутри него – озеро, синее и прозрачное, а вокруг – маленький, но густой и зелёный лес. Только вода в озере солёная, как в океане. Пить нельзя. Я обязательно выстрою там хороший дом, и если придумаю, как добывать еду, то позову всех, кто захочет там жить. А пока мне нужно выжить самому. С помощью вот этой воды.
Малыш заявил, что будет помогать мне, и отказать ему я не смог. Вдвоём мы принялись носить воду – он ведёрком, а я в бочонке. На плоту мы осторожно опускали их внутрь бочки и медленно (чтоб не шуметь), выливали. Вдруг он сказал:
– Может, будет быстрее, если я стану набирать воду в пустой бочонок, пока вы относите полный?
Мы так и сделали, и действительно, работа ускорилась.
После того, как в очередной раз я пришёл к роднику, моего помощника там не оказалось. Подумав, что мальчишке действительно нужно отдохнуть, я сам наполнил бочонок и отнёс на плот. Но когда вернулся, то увидел, что здесь тихо колдуют уже две маленькие тени. Близнецы молча поделили ведро и ковш, и бочонки стали наполняться быстрее, чем я их относил. Время от времени два посапывающих привидения тащились мне навстречу. Они шуршали босыми ножонками по песку, цепко держа наполовину налитый бочонок. В такие минуты я сам черпал воду, отдыхая от тяжёлого груза.
Небо уже чуточку посветлело, когда бочка наполнилась до краёв. Полны были и стоящие рядом три бочонка.
Трогательные фигурки молча замерли на берегу, у самой кромки воды. Я покопался, подняв сиденье, в своём коробе и сошёл к ним. Я был так взволнован, что не мог говорить. Молча протянул им два предмета: серебряные часы на цепочке и складной нож. Мокрые маленькие ладошки приняли их, а я поспешил к якорю.
Снова весло моё принялось вспенивать воду то справа, то слева. Немного отплыв, я обернулся и махнул рукой. Две фигурки дружно повернулись и беззвучно удалились в сумрак берега.