Остров обреченных
Шрифт:
– Честно говоря, хотелось бы с шевалье, – блудливо ухмыльнулась Неистовая Корсиканка. – Но не получилось. Пришлось довольствоваться этим оболтусом, – кивнула в сторону «эшафотника» Ларкеса. – В обмен на его молчание и всяческое благоприяствие.
– Я так понимаю, что он обещал более старательно намыливать веревку, на которой адмирал прикажет нас с тобой вздернуть.
– Что тоже благородная услуга, – серьезно заметила наследница корсиканского пирата. – Уж поверь мне, дочери пиратской Корсики.
– Так что теперь ты пойдешь вместе с ним.
– Подправлять ложе в хижине?
– Если, конечно, тебе не повезет сделать это вместе с твоим шевалье. Но при более благоприятном исходе событий его пост на полчасика займет этот висельник, а ты сможешь насладиться прохладой в хижине. – Бастианна выдержала паузу и внимательно присмотрелась к выражению лица герцогини. Однако Маргрет смотрела куда-то вдаль, и совсем не туда, куда пролегала тропа, ведущая к хижине аборигенов. Она думала о чем-то своем, и, что самое поразительное – прогулка к хижине совершенно не привлекала ее.
«Уж не влюбилась ли она в Дюваля? – с тревогой спросила себя корсиканка. – Переспать с ним – да. Крепкий. Неистовый в любви. Уверенный в себе мужчина…
Но ведь она уже не раз объясняла своей воспитаннице, узнице замка герцогов де Робервалей, что отдаться мужчине телом – еще не значит отдать ему душу. И что зрелая женщина вынуждена время от времени отдаваться кому-либо из мужчин, к этому ее принуждает сама природа. Но никто – ни люди, ни природа не принуждают столь же часто и безоглядно влюбляться во всякого переспавшего с ней мужчину. Ох уж эти созревающие в каменных дворцах-темницах аристократки! У них на Корсике все более проще. Любовь мужчин там познавали в четырнадцать, а некоторые, – вздохнула Бастианна, греховно подняв глаза к небу, – и раньше, прости меня, Господи. А к пятнадцати уже владели всеми премудростями женских ласк и соблазнов, равно как и премудростями отдаваться не беременея. Чем они прекрасно были известны и на соседней Сардинии, и на большей части Италии. О, это было особое, веками отработанное искусство корсиканских «жриц постельных ритуалов». Впрочем, она отвлеклась…»
– Не чувствую энтузиазма, Маргрет. Никакого блеска в глазах. Но тогда не понятно, ради чего я старалась в объятиях этого висельника Ларкеса. Причем старалась так, словно трепетала в объятиях осатаневшего от любви папы римского, о котором от одной монахини я наслышалась такого… Извини, – осеклась она на полуслове. – Речь пока что идет не обо мне и уж, конечно же, не о монахинях папы.
– Нет, на встречу с Роем я, естественно, пойду, – спохватилась Маргарет. – Но…
– Сегодня не твой день? – вопросительно уставилась гувернантка и бывшая няня на низ живота своей воспитанницы.
– Не в этом дело.
– Если совсем не в этом, тогда по крайней мере соври своему шевальo, что все дело именно в этом. Поверь мне, нет лжи более благородной, нежели лож со ссылкой на «не свои дни». Уж скольких я сумела… Хотя, врать не стану, некоторых это не останавливало, а перед некоторыми я сама не хотела признаваться, очень уж казались они соблазнительными.
– Да не в этом дело. Просто я почему-то растерялась, отвыкла от него как от мужчины… Даже не представляю себе, как будет выглядеть наше нынешнее свидание.
– А как может выглядеть свидание с молодым мужчиной на этом райском островке, в «адамовой» хижине? По-райски. Так что иди и не задумывайся над тем, как все будет выглядеть. Пусть над этим задумывается твой мужчина. Проводником у тебя будет Ларкес. Теперь он почти свой.
На этом они и порешили, и через несколько минут Маргрет уже готова была тронуться в путь. Однако между «эшафотниками» возникла перепалка. Антоний недоволен был тем, что в поход во второй раз отправляется Ларкес. Ему надоело сидеть здесь у озера, и он считает, что теперь его очередь сопровождать мадемуазель. Пока они спорили и пока Неистовая Корсиканка пыталась каким-то образом примирить их, там, на перевале, только чуть ближе к морю от того места, где стояли на посту Рой и его товарищ, раздались выстрелы. Вслед за которыми послышались возгласы: «Аборигены! Напали аборигены!»
В долине и на берегу сразу же зазвучали полковые рожки и сводные отряды солдат и матросов двинулся по тропам к возвышенности, чтобы отразить нападение.
Вскоре, правда, выяснилось, что это была лишь мелкая стычка, какое-то недоразумение, которое офицеры эскадры и сын вождя племени очень быстро уладили; однако герцогине сразу же дали знать: о том, чтобы идти к перевалу, не может быть и речи.
Свидание с шевалье Роем д, Альби все же состоялось. Но не в облюбованной корсиканкой хижине, а прямо здесь, неподалеку от озера, у скалистой ложбины, посреди которого еще виднелись следы давнего кострища. И свелось оно только к тому, что эти двое влюбленных лишь на минутку припали друг к другу и попытались ласкать, опасливо осматриваясь вокруг и вздрагивая от малейшего шороха.
– Ты рада, что я сумел оказаться среди моряков эскадры? – задыхаясь от волненья, спросил Рой.
– Это было мужественно, – признала герцогиня, потираясь щекой о могучую грудь медикуса. Она вдруг почувствовала, как вместе с прикосновением к телу Роя в ней возгорается то нежное, трепетное чувство, которое уже не раз бросало ее на грудь этого парня и которое в конце концов заставило ее нарушить отцовский запрет и прибегнуть к тайной помолвке.
– Бастианна была права: хижина на склоне возвышенности показалась бы им сейчас настоящим райским шалашом. Вот только, похоже, что шанс свой они упустили. Особенно это стало понятно, когда Бастианна потребовала от шевалье немедленно уйти. Тот, второй из приставленных к Маргрет «эшафотников», обнаружил, что между этим незнакомым ему и невесть откуда появившимся на «Короле Франциске» матросом и герцогиней существует некая любовная связь, и, судя по всему, просто-таки сгорал от стремления поскорее доложить об этом боцману, а возможно, если повезет, то и самому адмиралу.
– Обо всем остальном мы договорим в Новой Франции, – поддержала требование корсиканки Маргрет. – Насколько я поняла, путь туда займет теперь уже не более двух недель.
– Я буду считать дни, милая. Ты даже не представляешь себе, какими они будут долгими, эти дни.
Для Маргрет эта ночь выдалась бессонной и душевно тревожной. До самого утра она слышала, как там, на берегу, раздавались звуки барабанов, и представляла себе, как они пляшут сейчас у костров – моряки, солдаты, аборигены… И все в вперемешку с местными красотками.
– А ведь не будь вас, герцогиня, я могла бы в эти минуты отплясывать вместе с ними, – незло упрекнула ее Бастианна; отправку на корабль, которой боцман потребовал, сославшись на приказ адмирала де Роберваля, она восприняла как отправку в тюремное подземелье.
– Выйди на палубу, возможно, на берег будет уходить шлюпка заготовителей продуктов. Попытайся уплыть вместе с ними.
– Нельзя.
– Почему нельзя? Это мне было приказано вернуться на судно и никуда не отлучаться. Поэтому будем считать, что лично тебя этот приказ на касался.