Остров Перемен
Шрифт:
– Я почти абсолютно ничего о себе не помню,– признался Алексей,– иногда меня это пугает. Но я уже успел прочитать на судне в одном из популярных журналов, что такое амнезия. Потеря памяти, утраченная личность…
– Всё гораздо проще и сложней, чем ты думаешь, – успокоил его Таволгин. – Ведь кое-что ты не забыл…
– Что именно?
– Ну, например, стёжку в зарослях ольхи. Ещё то помнишь, что прекрасно владеешь не только русским языком, но и английским… В твоей, так сказать, памяти, сохранилось ещё и то, что ты, якобы,
– Почему «якобы»?
– Ведь, кроме этого, ты почти ничего о себе не можешь вспомнить. Ничтожно мало. Но с другой стороны – и много. Согласись. Именно эту информацию сохранил твой мозг. Так и было задумано…
– Кем?
Таволгин пожал плечами. Но этот жест, ни в коем случае, не выражал недоумения. Скорей всего новоиспечённому профессору было известно нечто такое, о чём не дано знать Сафарову.
Учёный положил ему руку на плечо и доверительно сказал:
– Давай так. Сейчас спустимся в твою каюту, и кое-что я тебе расскажу. Я поведаю тебе о том, кто я теперь.
– Хорошо. Но рядом с моей каютой обитает молодая девушка… Ей тоже лет пятнадцать, не более. Почему-то, без всяких приглашений, она заходит ко мне в гости. Красива, конечно. Но бесцеремонна.
– Может быть, она и есть Рита?
– Не знаю. Может быть, она похожа на неё. Не знаю. Иной раз мне кажется, что мы с ней давно знакомы. Правда, она практически ничего о себе не рассказывает. Такая же потеря памяти, как и у меня. Но какие-то данные есть. Не всё убедительно…
– Не беги, Алексей, как говорится, впереди паровоза, – предупредил его Таволгин.– Это, наверняка, наша Маргарита. Не спеши сразу всё вспомнить. Чревато последствиями. Но я чувствую, что приходит время для того, чтобы мне, тебе и ей кое-что узнать о себе… Но только самую малость. Курочка по зёрнышку клюёт. Думаю, скоро что-то прояснится.
– Всё должно уложиться в нашем сознании. Я просто точно не помню, как выглядит Маргарита, кажется, Щеглова. Да, так.
Таволгин внимательно и с некоторым сочувствием посмотрел на юношу.
Они спустились вниз, в уютную каюту Сафарова. Вероятно, его бесцеремонная соседка прогуливалась по палубе. Любовалась морским пейзажем. В противном случае, любопытство привело бы девушку сюда.
Собеседники, которые не только что познакомились, а знали друг друга уже давно, не сговариваясь, сели в кресла, стоящие у небольшого журнального столика. Почти рядом с иллюминатором.
– Этот круиз, уважаемый Алексей, к сожалению, и для меня является загадкой, непостижимый тайной, признался Таволгин. – Я совершенно не помню, как и почему попал на теплоход «Дриада».
– Какая разница! Отдыхаем. Я тоже забыл обо всех подробностях… Расслабился.
– Если бы всё было так просто, – почесал бороду Таволгин. – Да и люди вокруг, пассажиры, вокруг нас какие-то странные…
– Обычные отдыхающие из разных точек планеты. Но не с нашей Земли-Один, а под номером «сорок два».
– При этом все, почему-то, прекрасно владеют русским языком. Ведут на нём беседы.
– Сейчас многие его изучают. Есть перспективы.
Таволгин встал с кресла, отыскал глазами холодильник и вопросительно посмотрел на Сафарова. Тот кивнул, дав полное согласие на то, чтобы профессор достал оттуда пару бутылок с минеральной водой. Душновато в каюте. Потому, ясно, что Виктор Захарович искал именно какой-нибудь прохладительный напиток.
В холодильнике таких бутылок имелось предостаточно. Туристическая фирма позаботилась и об этом.
Бородатый старик, ныне учёный, налил брусничной газированной воды из двухлитровой полиэтиленовой бутылки в хрустальные стаканы. Сделал несколько глотков, и задумчиво сказал:
– Ты очень молод, господин Сафаров. Гораздо младше меня… Даже не представляешь пока, на сколько лет. Тебе сразу всего не постичь… К сожалению, и мне тоже. Но кое-что я могу сообщить.
– Я младше вас на несколько веков? – С иронией сказал молодой человек, тоже выпив немного брусничной воды.– Фантазировать, так уж на полную катушку.
– Никакой тут фантастики нет. Я старше вас всего-то лет на 150-170. Потом подсчитаем точно. Впрочем, и не обязательно… подсчитывать. Всё очень условно, и, может быть, я не совсем прав.
Разумеется, Сафаров не мог понять и принять то, о чём рассуждает Таволгин. Вроде, что-то начинает объяснять и тут же сомневается в сказанном… им же самим.
Потому Сафаров просто и открыто спросил:
– Извините, но… говорите вы, Виктор Захарович, какую-то… несуразицу. Вы профессор чего, каких… клоунских наук?
– Профессор геронтологии, можно так сказать,– старик принял величественную осанку.– А может быть, и нет совсем такой науки, которую не признают и не понимают на той, на нашей Земле-Один. А здесь всё по-иному. Правда, я про это не знаю. Только допускаю, что обе планеты очень похожи.
– Я верю вам, Виктор Захарович, но не полностью.
Таволгин только и развёл руками. Что ещё остаётся делать? Ведь ситуация только с виду кажется нормальной. А на самом деле, все пассажиры морского лайнера стали заложниками чьей-то воли, над ними производится эксперимент. Но пока это трудно доказать.
Ведь не будет же он, Таволгин, солидный и серьёзный человек опираться на собственную интуицию и сомнительную память, плавающее сознание в рамках не только одного своего земного существования. Глупо и бездоказательно.
Но, во всяком случае, следует попробовать убедить, пусть пока одного пассажира, в том, что следует, как-то разобраться в происходящем.
Послышался лёгкий стук в дверь, и в номер вошла пятнадцатилетняя девушка. Она сказала, обращаясь к Таволгину:
– Здравствуйте! Я – Эльза Мильхман. – А как ваше имя и отчество?