Остров победы
Шрифт:
– Экий ты болван, братец, – сказал Бабич по-русски, после чего продолжал на языке Шекспира, каким он себе этот язык представлял: – При простуде необходимо принять небольшую дозу алкоголя. Выпил, уснул, а утром как заново на свет народился. И никаких телефонных звонков.
– Каких звонков, сэр?
– В полицию, Фредди. Или ты предпочитаешь пользоваться услугами Шерлока Холмса?
– Что вы, сэр! – Вайтинг, только что ощупывавший лоб, схватился за сердце.
– Ну вот мы и достигли взаимопонимания, Фредди, – подытожил Бабич. – А при нашей следующей встрече не сочти за труд напомнить мне о том, что я обещал повысить тебе ставку. И учи русский язык. – Бабич погрозил несчастному управляющему пальцем. – Приобщайся к одной из величайших мировых культур. Мы, англичане, должны с уважением относиться к стране, родившей Толстого и Достоевского. Правда, эта же страна родила несметное количество никчемных лодырей, но мы на них найдем управу.
– А вот и мистер Заиров приехал! – провозгласил Вайтинг, указывая на машину, подкатившую к воротам. Он несказанно обрадовался возможности прервать тягостный разговор и решил про себя, что сегодня обязательно угостится виски. Может быть, не самым лучшим, но уж точно не дожидаясь вечера. Приобщаться к русской культуре – так приобщаться. До полного самозабвения.
– Добро пожаловать, мистер Заиров, – осклабился Бабич, демонстрируя два ряда безукоризненных зубных протезов, таких же белоснежных, как те, что сияют во рту голливудских актеров.
Слово «добро» плохо вязалось с его зловещей гримасой. Наскоро попрощавшись, Вайтинг пулей выскочил из помещения и вприпрыжку помчался к воротам, за которыми нетерпеливо гудел лимузин Заирова. Поврежденное в молодости колено похрустывало на ходу, но Вайтинг не обращал на это внимания. Он не сбавил бы скорости и в том случае, если бы был вынужден передвигаться на карачках. Еще никогда ему не хотелось покинуть клуб так сильно, как теперь. И никогда прежде выражение «русская мафия» не казалось ему столь пугающим.
Вглядываясь в автомобиль, остановившийся подле «Остин-Мартина», Бабич, не отдавая себе в этом отчета, продолжал скалить зубы, словно крыса, забившаяся в угол перед нападением. Раритетный белый «Роллс-Ройс» смотрелся внушительно. На серебряном радиаторе и алюминиевом щите под лобовым стеклом лучились солнечные зайчики. Черная крыша и траурные рамки окон придавали «Роллс-Ройсу» особый шик. Прежде чем Заиров выбрался из утробы своего механического монстра, распахнувшиеся дверцы выпустили наружу троих людей в черном, принявшихся деловито озираться по сторонам. Казалось, они не столько высматривают возможную опасность, сколько ищут зазевавшуюся жертву, в которую можно было бы разрядить спрятанные под пиджаками пистолеты. У всех охранников были лица ярко выраженной кавказской национальности. Для боевиков, еще недавно скрывавшихся в горах, они вели себя довольно прилично. Никто из троих ни разу не сплюнул и не высморкался на зеленую лужайку. Впрочем, это могло быть вызвано тем, что охранники просто не успели проявить себя по-настоящему. Заиров появился сразу после того, как люди в черном распределили между собой сектора возможного обстрела.
Седобородый, моложавый, высокий и сутулый, он напоминал издали профессора из какого-то старого приключенческого фильма. Его взгляд был устремлен вдаль, а мушкетерская бородка надменно торчала вперед, как будто он прибыл в предместье Рамсгейта на машине времени.
Коротко переговорив о чем-то с управляющим, Заиров подозрительно уставился на окно, за которым стоял Бабич. Тот инстинктивно отпрянул назад, хотя увидеть его снаружи было трудновато. К тому моменту, когда один из охранников заглянул в холл, Бабич сидел на диване, задумчиво постукивая клюшкой по паркету. Охранник исчез бесшумно, как кентервилльское привидение, после чего перед Бабичем возник Заиров.
При ближайшем рассмотрении он не был похож ни на чудаковатого профессора, ни на доктора Айболита, ни даже на Дон Кихота. У этой публики не бывает таких откровенно волчьих глаз. Когда взгляды Заирова и Бабича столкнулись, в затененном холле, казалось, промелькнуло нечто вроде электрического заряда, но, если бы подобное и случилось, ни один, ни другой этого не заметили бы: оба были слишком поглощены созерцанием друг друга.
– Добрый день, Ахмет, – улыбнулся первым Бабич. – Удивлен?
– Не очень, – ответил Заиров, заложив руки за спину и раскачиваясь с пятки на носок. – Я видел твою машину на стоянке, Боря. В чем дело? Зачем ты за мной таскаешься? Разве ты забыл мой ответ? Я сказал: нет.
– А вдруг ты все-таки передумал? – спросил Бабич, старательно изображая добродушие.
– Я мужчина, а не баба. Мужчины верны своему слову. – Заиров пожевал губами, словно намереваясь сплюнуть, но не сделал этого. Вращаясь в английском полусвете, он нахватался хороших манер.
– Прежде чем давать слово, – рассудительно произнес Бабич, – мужчины тщательно взвешивают все «за» и «против». Ты же отказал мне просто из вредности, Ахмет.
– Пусть так. Это ничего не меняет. Ты мне не нравишься. Я не хочу иметь с тобой дела.
– А если я предложу тебе что-то совершенно необычное? Ты ведь азартный человек, Ахмет?
– Ну? – в голосе Ахмета прозвучал намек на легкое любопытство.
– Давай сыграем партию в гольф, – продолжал Бабич. – Победитель получает право диктовать любые условия по астраханской проблеме. У меня нет почти никаких шансов одержать верх, так что ты ничем не рискуешь.
– Если у тебя нет никаких шансов, то зачем тебе это надо?
– Я не сказал: «никаких», – обезоруживающе улыбнулся Бабич. – Я сказал: «почти».
– На что ты надеешься? – Взгляд Ахмета, задавшего этот вопрос, смягчился. – Я навел справки у менеджера. По его мнению, тебе еще тренироваться и тренироваться.
– Ох уж этот Вайтинг, – осуждающе покачал головой Бабич. – Язык без костей. Вот и верь после этого в хваленую британскую сдержанность.
– Это не вся информация, которой я владею, – самодовольно сказал Ахмет, оглаживая седую бороду. – Мои охранники переговорили с парнем из обслуги, который шлялся во дворе. Оказывается, ты прибыл сюда без охраны.
– Мы же не в Мытищах, не в Люберцах. Зачем мне охрана?
– Завидую твоей беспечности.
– Это не беспечность, – пожал плечами Бабич, – это правильное понимание ситуации.
Продолжая играть свою роль, он чувствовал нутром, что Заиров взвешивает полученные сведения и вот-вот клюнет. Для того чтобы казаться еще более беспечным, Бабич достал из своей сумки клюшку номер два и принялся натирать рукоятку мелом.
– Сдается мне, что ты замыслил какую-то пакость, – обронил наблюдавший за ним Ахмет.