Остров Погибших Кораблей
Шрифт:
– Подождем немного, – сказал профессор Томсон.
Три… Половина четвертого… Симпкинса все нет. Капитан торопил с отходом. «Надо до сумерек выбраться из прибрежной полосы с большим движением, – говорил он, – тем более что надвигается туман».
В четыре решили отчалить. Сирена душераздирающе закричала, как раненая фантастическая исполинская кошка, и корабль отчалил. С берега махали шляпами и платками.
Вдруг несколько человек, стоявших у самого края пристани, шарахнулись в сторону, и на их месте появился Симпкинс, взмокший, растрепанный, со сбившейся на затылок шляпой. Он неистово кричал,
Капитан «Вызывающего» выругался и приказал дать задний ход. А Симпкинс уже свалился в катер и плыл к кораблю, не переставая махать руками.
– Тысяча извинений! – кричал он, поднимаясь по трапу. – Ужасно спешил… Непредвиденная задержка… – И он появился на палубе.
– Что с вами? – полуиспуганно, полунасмешливо спросила Вивиана, оглядывая Симпкинса.
Его нос распух, на скулах виднелись синяки.
– Ничего… маленький бокс со старым знакомым, Косым Джимом… Этакая неожиданная встреча! Убежал, негодяй; его счастье! Если бы я не спешил… – И, успокаивая сам себя, он добавил: – Ничего, не уйдет. Это мелкая дичь… Сделаю примочку, и все пройдет.
Туман затянул берега. Корабль шел медленно. Время от времени кричала сирена.
– Сыро, идем вниз, – сказала Вивиана и спустилась с мужем в биологическую лабораторию. Там уже работали профессор Томсон и два ассистента – Тамм и Мюллер.
Лаборатория представляла собою довольно вместительную комнату с большим квадратным окном в стене и двумя шестиугольными иллюминаторами в потолке. Левую стену занимала фотографическая лаборатория, правую – химическая. Над широкими столами с ящиками, как в аптеках, полки с книгами. На свободных местах стен укреплены различные остроги, гарпуны, полки и полочки с пузырьками и препаратами. Каждая пядь площади использована. Даже на потолке прикреплены овальные коробки, какие употребляют натуралисты, и пружинные весы. Посреди лаборатории стоял огромный стол. Здесь были расположены микроскопы, принадлежности для препарирования, набивки чучел и приготовления гербариев: скальпели, ножницы, пинцеты, прессы. Несколько табуреток с вращающимися сиденьями были укреплены так, что могли передвигаться вдоль стола. Томсон не спеша ходил по лаборатории, не спеша переставлял банки, мурлыча себе под нос, и работа спорилась в его руках.
Вечер прошел довольно тоскливо. А ночью сирена не давала спать. К утру сирена затихла, и Вивиана уснула крепким, здоровым сном.
Утро настало солнечное, ясное. Пили кофе на палубе, под тентом. Океан вздыхал темно-синими волнами ровно и ритмично, свежий морской воздух вливал бодрость; и, забыв свои ночные страхи и сомнения, Вивиана сказала:
– Как хорошо, Реджинальд, что мы отправились в это путешествие!
– Еще бы, – отозвался за него Симпкинс, уже снявший повязки, – мы сможем раскрыть загадку Слейтона.
– И загадки Саргассова моря, – задумчиво сказал профессор Томсон. – Тамм, приготовьте драгу. Надо поисследовать дно.
Пока Тамм снаряжал к спуску драгу, Томсон продолжал:
– Море – это многоэтажное здание. В каждом «этаже» живут свои обитатели, которые не поднимаются в верхние и не спускаются в нижние «этажи».
– Ну, это, положим, не только в море, – сказал Симпкинс. – И на земле житель подвала «не вхож» в бельэтаж…
– Маленькая разница, – вмешался в разговор
– Гм… так что морские обитатели «бельэтажа» могут спать спокойно, не боясь нападения снизу?
– В каждом «этаже» есть свои хищники.
Тамм опустил драгу – прямоугольную, железную раму с мешком из сети. К мешку, для тяжести, были прикреплены камни.
– На какую глубину опустить? – спросил Тамм, разматывая вместе с Мюллером трос.
– Метров на шестьсот, – ответил Томсон.
Все молча наблюдали за работой.
– Убавить ход! – сказал Томсон.
Капитан отдал распоряжение.
– Ну, что-то нам послала судьба?
Два матроса пришли на помощь Мюллеру и Тамму.
Едва драга появилась на поверхности, как Тамм и Мюллер одновременно вскрикнули:
– Линофрина!
Все с любопытством бросились рассматривать морское чудовище. Вся рыба как будто состояла из огромного рта с большими зубами, не менее огромного мешка-желудка и хвоста. На подбородке этого чудовища был ветвистый придаток (для приманки рыб, как пояснил Томсон), а на верхней челюсти – нечто вроде хобота с утолщением посередине.
– Это светящийся орган, так сказать, собственное электрическое освещение.
– А зачем ему освещение? – спросил Симпкинс.
– Оно живет в глубине, куда не проникает луч солнца.
– Жить в вечном мраке – тоже удовольствие! Угораздило же их выбрать такую неудачную квартиру!
– Вас еще больше удивит, если я скажу, что они испытывают на каждый квадратный сантиметр своей поверхности тяжесть в несколько сот килограммов. Но они даже не замечают этого и, поверьте, чувствуют себя прекрасно.
– Смотрите, смотрите, саргассы! – воскликнула вдруг Вивиана, подбегая к перилам.
На синей поверхности океана действительно виднелись отдельные округленные кистеобразные кустики, окрашенные в оранжевый и золотисто-оливковый цвета.
Все обрадовались саргассам, как будто встретили старого знакомого.
Между 2 и 6 августа корабль шел уже вблизи Бермудских островов. 3 августа плыли еще только отдельные кусты водорослей. Они были овальной формы, но под легким дуновением южного ветра вытягивались в длинные полосы. Гатлинг горел от нетерпения скорее попробовать на сплошных саргассах свои технические приспособления. Наконец 7 августа появились сплошные луга саргассов. Теперь уже, наоборот, синяя гладь океана выглядывала островками среди оливкового ковра.
– Вот оно, «свернувшееся море», как называли его древние греки, – сказал Томсон.
Гатлинг с волнением следил, как справится «Вызывающий» с этой паутиной водорослей. Но его волнение было напрасно: корабль почти не замедлял хода. Он резал саргассы, и они расступались, обнажая по обеим сторонам корабля длинные расходящиеся синие ленты воды.
– Пожалуй, ваши предосторожности были излишни, – сказал профессор. – В конце концов для современных судов саргассы совсем уже не представляют такой опасности. Да и вообще их «непроходимость» преувеличена.