Остров Последнего Дракона
Шрифт:
— Уходи. — Собственный голос показался мне каким-то бесцветным и унылым. В данный момент, мне было абсолютно наплевать — обидится ли на меня Флозетта. Хотелось побыть одной.
— Ниэль, — женщина аккуратно присела на край моей кровати, и испуганно посмотрела в глаза. Не знаю, что она там увидела, но уже в следующую секунду пораженно отшатнулась, — что с тобой твориться?
— Уходи. — Тем же ровным, не выражающим эмоции голосом, повторила я, и устало прикрыла веки, только бы не видеть эту раздражающее беспокойство во взгляде Фло. Ей не понять… никому не понять
Мягко спружинила кровать, когда женщина с нее встала, затем послышались быстрые шаги, всхлипывания, и наконец, звук закрываемой двери. Я вновь осталась одна. Один на один с болью и отчаянием, которые теперь, до конца жизни, будут являться моими постоянными спутниками. К чему мне это? Есть ли смысл продолжать влачить столь жалкое существование? Может быть, проще умереть сейчас? Просто закрыть глаза и отпустить истерзанное сознание? Провалиться в небытие, где нет этих невыносимых терзаний… спасительное небытие…
Где-то, на границе между сном и явью, я слышала голоса. Сначала они сливались в неразборчивые, бессвязные слова но постепенно, обретали четкость и ясность. Один голос: испуганный и взволнованный, принадлежал Флозетте, второй: спокойный и уверенный, но все же с нотками скрытой тревоги — Дрейку Гатлею, а третий, полный ярости и отчаяния, Геллару.
— Расскажи еще раз, что тебя так напугало, Фло. — Обратился камадо к служанке. — Ты говорила, что Ниэль приходила в себя.
— Не знаю, в себя ли. — Видимо от пережитого стресса, Флозетта забыла о своем почтительном страхе перед повелителем. — Видели бы вы ее глаза! Две пустые, ничего не выражающие стекляшки! А голос! Вы не поверите, мой камадо, когда она заговорила, у меня чуть волосы дыбом не встали! Мне на мгновение показалось, что ко мне призрак обращается!
— Это все ты! — зло прорычал Гел, и я как то отстраненно удивилась тому обстоятельству, что телохранитель, вот так вот, просто общается со своим господином. — Из-за тебя она убежала за защитный контур!
— Не забывайся, Геллар. — С холодной яростью отозвался Дрейк. — Флозетта, ты можешь оставить нас одних?
Это была не просьба — приказ. И судя по тяжелому вздоху женщины, она была категорически против оставлять меня наедине с двумя пышущими праведным гневом, мужчинами. Но ослушаться Флозетта не посмела, поэтому вскоре я услышала ее тяжелые шаги и звук скрипнувшей двери.
— Что с ней, ты знаешь? — голос всегда веселого и жизнерадостного Гела прозвучал как-то обреченно.
— Мне кажется, Ниэль перегорела. — Слова давались камадо с трудом.
Да что ты, гений! Сам догадался, или подсказал кто? Сквозь тягучую, всеобъемлющую тоску холодным лезвием прорвалась злость. Ведь это он — он виноват в том что я теперь такая! Ненавижу! Прав Геллар — Дрейк первопричина всех моих несчастий!
— Объясни мне толком, что это значит! — потребовал Гел, в голосе которого вновь слышалась еле сдерживаемая агрессия. — Или ты забыл, что ты единственный маг на этом острове?
Теперь единственный. С глухой яростью подумала я.
— Это значит, что от испуга, или
— Да ты можешь объяснить толком, чем ей этот грозит! — Геллар, уже по всей видимости с трудом держал себя в руках.
— Сумасшествием, помешательством… — в отчаянье рыкнул Дрейк, — маг, лишившийся своей силы, теряет часть своей души! Слышал, что рассказала Флозетта?
— Ей можно помочь? — с надеждой спросил Гел.
Нет, Геллар, мне уже ничем не поможешь. Теперь есть только я — и эта вечная боль.
— Я не знаю, — чуть слышно прошептал камадо, — но я сделаю все ради этого.
— Зачем она тебе, Дрейк? — так же тихо произнес его телохранитель, — у тебя есть Илла, и проявляя внимание к Ниэль, ты делаешь больно им обеим. Ты же уже видишь, что из всего этого вышло.
— Гел, ты мой лучший друг, но я не знаю, поймешь ли меня, — голос Гатлея прозвучал как-то глухо и устало, — если честно, то я и сам себя не понимаю. В первый раз в своей жизни, я запутался. Когда я увидел Ниэль там, на корабле худенькую, с растрепанными рыжими волосами, испуганными глазами, сжимающую в руках парик, я неожиданно испытал такой бешеный, необъяснимый прилив нежности, восторга, желания обнять, защитить… тогда, я убеждал себя что это всего лишь блажь… наваждение, но вернувшись на остров, я вдруг осознал, что наваждением были мои чувства к Илле. Раньше, Сивилла казалась мне идеалом женщины: гордая, уверенная, грациозная, но лишь в сравнении с Ниэль, я постепенно разглядел ее истинное лицо. Те, сначала презрительные, потом яростно — ревнивые взгляды, которая моя кхм… невеста бросала на девушку, лучше пощечины отрезвили меня и заставили задуматься — а была ли она вообще, эта любовь? Признаться, во время поездки к источнику, я еще надеялся, что по возвращении, все вернется на круги своя, ведь я чувствовал себя предателем по отношению к Илле, но вновь увидев Ниэль, понял что пропал окончательно. Гел, я спать не могу, есть не могу — постоянно думаю о ней. Головой понимаю, что не должен поступать так подло с Сивиллой, но вот только сердцу не прикажешь… И там, возле той беседки, я просто не сдержался… как же я теперь виню себя за это!
Я с каким-то отстраненным интересом слушала прочувствованную речь камадо, и понимала, что меня абсолютно не трогают его слова. Чего ж ты раньше молчал, дружочек? Почему не захотел поговорить, объяснить мне все? Теперь уже поздно. Мне не нужен ни ты, ни твоя любовь. Все чего я хочу, это чтобы ко мне вернулась моя магия, заполнив собой образовавшуюся в моей душе пустоту. Зачем мне теперь эти глупые, запоздалые признания?
— Да друг, попал ты… — с тихой грустью отозвался Геллар, — я, признаться и не думал, что у тебя к ней все настолько серьезно.