Остров последнего злодея
Шрифт:
Урбанайтес махнул рукой. Вихрелет зарастил люки, провернулся вокруг оси и рывком умотал в зенит.
– Так в чем суть? – Потягин просверлил меня батискафовским взглядом.
– Суть в следующем. За месяц, ну или, может быть, чуть быстрее, я сумею доказать, что зло есть. Как и договаривались. И даже не во внешнем мире, а в вас самих.
– Да ты у нас просто Ницше! – насмешливо сказал Ахлюстин. – Такие проблемы затрагиваешь!
Я зачерпнул горячий песок и стал медленно выпускать его между пальцами.
– Смею напомнить, – промурлыкал я, – смею напомнить, что спор затеяли вы. Я всего лишь покажу вам ваши истинные лица.
Потягин саркастически захлопал в ладоши, тоже мне Салтыков-Щедрин! Так и знал, что он попадется.
– И как же ты покажешь нам наши лица? – осведомилась Октябрина. – С помощью какого же такого зеркала?
Я хотел ответить ей, что с помощью кривого зеркала души, но решил воздержаться от излишних художественностей – после, пока они еще не готовы.
– Все очень просто, – сказал я. – Мы проведем некую реконструкцию. Здесь…
Я указал пальцем за спину.
– Здесь, приблизительно… одним словом, метров двести от побережья, там плантации сахарного тростника. Четыре плантации, каждая размером… С три футбольных поля примерно. Однако тростник не простой…
– Могу поспорить – он железный! – съехидничала Октябрина.
Я, смерив ее пронзительным взглядом, сказал:
– Тебе идет рубашка с кактусами, однако тростник не железный. Просто мы его немного подтянули генетически, так что теперь он отрастает за одну ночь. То есть днем вы его рубите, ночью он отрастает. Ваша задача – зачистить свой участок за день. Кто успеет первым, тот и победил.
– И что это доказывает? – поинтересовался Потягин. – Как это сможет пробудить зло внутри нас?
– Поглядим, – уклончиво ответил я. – Если прав ты, зло не пробудится. Если прав я… Боты запрограммированы особым образом, в соответствии с историческими реалиями… Их надо стимулировать к труду. Это будет нелегко, вам, надсмотрщикам, придется хорошенько посоревноваться…
– А тебе? – вмешался Урбанайтес. – Тебе не придется посоревноваться?
– А зачем? Я и так все про себя знаю. К тому же я буду выполнять организаторские функции, буду подсказывать, что надо делать, куда, так сказать, канализировать вашу буйную энергию… Одним словом, я буду выполнять роль фазендейро.
– Ну, конечно! – Октябрина хлопнула в ладоши. – Ты, значит, фазендейро! А мы, значит, надсмотрщики?! Красота!
Я промолчал. Следовало быть спокойным и терпеливым.
– И ради чего это мы вдруг станем проявлять этакую трудовую активность? – осведомился Ахлюстин.
Молодец, подумал я. Ахлюстин – это что-то, предсказуем, как монорельс, ему бы моим помощником быть в одурачивании этих болванов.
– Я думал об этом, Ярослав, – со значительным видом сказал я. – Много думал. Раньше все было просто. Тот из надсмотрщиков, который мог лучше организовать труд своих подопечных, получал большее денежное вознаграждение. Однако вас ведь материальные блага не интересуют…
– Это уж точно, – ухмыльнулся Потягин.
Я продолжал рассказывать.
– Я предполагал, что вы поучаствуете в эксперименте безо всякого вознаграждения, что вам дорога истина…
Промолчали.
– Но если вы не хотите ради истины…
Я повесил паузу.
– Если вам не дорога истина, я могу предложить вам кое-что более существенное.
Я сунул руку в карман и извлек серебристый пластиковый прямоугольничек.
– Здорово! – воскликнул Ахлюстин. – Это же…
Потягин остановил его повелительным взмахом. Потягин все-таки вождь. Во всяком случае, явно в вожди метит. Руками двигает. Осуществляет общий контроль. Наверное, будет поступать в Академию Управления, через двадцать лет будет руководить колонией где-нибудь на Япете. Скучный тип, обогнал меня на GP.
– Я, конечно, не большой знаток истории, – сказал Ахлюстин задумчиво, – но по-моему, то, что ты нам предлагаешь, называется рабовладением. Боты – это ведь рабы, да? А мы их должны заставлять рубить тростник?!
– Что?! – Урбанайтес надулся. – То-то я чувствую – тут что-то не в строку! А ты нас, оказывается, в настоящую пакость хочешь вовлечь!
– Да уж, нехорошо как-то, – подтвердил вождь Потягин. – С этической точки зрения… Это более чем сомнительно…
Но мне показалось, что Потягину в общем-то все равно. Уж больно он облизывался при виде Лунной Карты. Это я ловко придумал – Карту. Каждый из них мечтает ее получить, каждый хочет поучаствовать в Большом Споре. Каждый желает. А желания – это страсти, ключ к манипуляциям. Тем, кто ничего не желает, невозможно управлять.
– Что же тут сомнительного? – возразил я. – Ничего. Вы же разбирали ботов на уроках механики? Разбирали. Молекулярными скальпелями у них в башке ковыряли. Лужайки перед домом они стригут? Стригут. И вообще везде работают. Что же тут страшного? А победителю – Лунная Карта!
– Оставь себе свою карточку!
Это Потягин произнес с наивозможным презрением. И надрывом. Бедный, он так мечтает получить эту Карту! Участвовать в Большом Споре – это так захватывающе! Это так приподнимает!
– Фазендейро, – с еще большим презрением процедила Октябрина. – Ботовладелец!
– Антошка, Антошка, пойдем копать картошку… – ядовито пробормотал Ахлюстин.
– Я так и знал, – вздохнул я. – Я так и знал, что вы откажетесь. Увы, мы не нашли взаимопонимания.
– Конечно, откажемся! – с негодованием произнес Потягин. – Какой нормальный человек согласится участвовать в рабовладельческом эксперименте!
– Да он просто псих! – Октябрина постучала себя по лбу кулаком. – Его надо дефорсировать!
Старинный жест, сейчас такими никто не пользуется, вполне может быть семейный. Потом спрошу.
– Я сейчас же вызываю вихрелет. – Урбанайтес полез в карман своих шорт.
– Успеешь вихрелет, погоди минутку…
Урбанайтес достал трансмиттер, задумчиво повертел в пальцах.
– Я, между прочим, готовился, – кивнул я в сторону леса. – Оборудование привез, сахарный тростник высадил, людей обеспокоил… Да тут одной подготовки сколько было! Одних ботов…
– Зря старался, – высокомерно покривился Потягин. – Впрочем, можешь вызвать сюда своих единомышленников. Устройте здесь какую-нибудь грандиозную чушь, восстание под предводительством Спартака, что ли, жакерию там…