Остров проклятых

Лихэйн Деннис

— В карты? — уточнил Чак с нижней кровати. — Проехали.

— Нет. Я хочу знать.

— Ты ведь считал себя хорошим игроком, да? Признайся.

— Я считал себя неплохим игроком.

— Ошибочка вышла.

— Ты меня сделал.

— Да ну, заработал несколько баксов.

— Твой отец был игрок, я правильно понимаю?

— Мой отец был придурок.

— Извини.

— Ты тут ни при чем. А твой?

— Отец?

— Нет, дядя. Отец, кто ж еще.

Тедди попытался представить его в темноте, но увидел лишь руки

в шрамах.

— Он был всем чужой, — сказал Тедди. — Даже моей матери. Он себя-то не понимал. Отождествлял себя со своей моторкой. И когда ее потерял, то и сам потерялся.

Чак никак не отреагировал, и Тедди решил, что его напарник спит. Вдруг он увидел отца целиком, сидящим на стуле дни напролет, когда не было никакой работы, — человека, которого всосало окружающее пространство.

— Эй, босс!

— Ты еще не спишь?

— Мы правда пакуем чемоданы?

— Да. Ты удивлен?

— Никаких обвинений, просто… не знаю, как сказать…

— Ну?

— Я еще никогда не отступал.

Тедди какое-то время лежал молча, а затем произнес:

— Мы не услышали ни слова правды. Не приблизились к ней ни на шаг, не за что зацепиться, неизвестно, как заставить их говорить.

— Да знаю, знаю. Логика железная.

— Но?

— Просто я еще никогда не отступал.

— Рейчел Соландо не могла ускользнуть босиком из запертой комнаты без посторонней помощи. И не одного человека. Всего заведения. Я знаю из опыта. Невозможно переломить сообщество людей, если они все не желают тебя слышать. А нас всего двое. Наилучший сценарий: угроза подействовала, и сейчас Коули, сидя в своем особняке, пересматривает всю стратегию. Может быть, утром…

— Так ты блефуешь?

— Я этого не говорил.

— Вот и играй с тобой в карты, босс.

Они помолчали. Тедди слушал морской прибой.

— Ты надуваешь губы, — наконец заговорил Чак уже слегка заплетающимся языком.

— Что?

— Когда у тебя на руках сильная комбинация. Всего на какую-то секунду, но ты делаешь это регулярно.

— Вот как?

— Спокойной ночи, босс.

— Спокойной ночи.

6

Она идет по коридору ему навстречу.

Долорес. В глазах — по нескольку каратов гнева. Откуда-то, вероятно из кухни, Бинг Кросби проникновенно поет «East Side of Heaven». ^[4]

— Бог мой, Тедди. Господи Иисусе!

Ее захлестывают эмоции. У нее в руке пустая бутылка из-под виски. Его виски. Он понимает, что она обнаружила его заначку.

— Ты хоть когда-нибудь бываешь трезвым? Хоть один день, блин? Отвечай.

Но это невозможно. Тедди не в силах говорить. Он онемел. Он не ощущает даже собственного тела. Он отчетливо видит, как она идет к нему по длинному коридору, но себя он не видит, не чувствует. За спиной Долорес, в конце коридора, висит большое зеркало, в котором он не отражается.

4

«Восточная сторона небес» (англ.) — мюзикл Дэвида Батлера (1939) с Бингом Кросби в главной роли.

Она сворачивает налево, в гостиную, и открывается обгорелая, дымящаяся спина. В руке уже нет бутылки, а из волос тянутся вверх ленточки дыма.

Она останавливается перед окном.

— Гляди. Как они красиво смотрятся. Словно поплавки.

Тедди уже стоит рядом с ней, и она никакая не обгорелая, а, наоборот, насквозь мокрая, в чем он убеждается, положив руку ей на плечо и ощущая под пальцами ее позвонки, а она поворачивает голову и быстро целует его пальцы.

— Что ты делала? — Он задает этот вопрос сам не зная зачем.

— Погляди на них, вон там.

— Детка, ты почему вся мокрая? — спрашивает он и не удивляется тому, что его вопросы остаются без ответа.

Вид из окна оказывается для него неожиданностью. Вместо пейзажа, открывающегося из их квартиры в Баттонвуде, перед ним озерцо, которое можно было увидеть из хибарки, где они жили раньше. А в озере дрейфуют три гладких бревнышка, поворачиваясь почти незаметно для глаза, а водная гладь подернута мелкой рябью и серебрится под луной.

— Симпатичная беседка, — говорит она. — Такая белая. Даже отсюда чувствуется запах свежей краски.

— Да, симпатичная.

— Ну и? — вопрошает Долорес.

— Я многих убил на войне.

— Поэтому ты пьешь.

— Возможно.

— Она здесь.

— Рейчел?

Долорес кивает.

— Она никуда не пропала. Ты почти догадался. Почти.

— Закон четыре.

— Это шифр.

— Да, но что он означает?

— Она здесь. Тебе нельзя уезжать.

Он обнимает ее сзади, зарывается лицом в ее шею.

— Я не уеду. Я тебя люблю. Я так тебя люблю.

Из-под его рук, лежащих у нее на животе, потекла струйка.

— Тедди, я труп.

— Нет.

— Да. Проснись.

— Ты здесь.

— Неправда. Открой глаза. Она здесь. Ты здесь. И он тоже. Посчитай койки. Он здесь.

— Кто?

— Лэддис.

Это имя продирает его до костей.

— Нет.

— Да. — Она закидывает голову назад и смотрит ему в глаза.

— Ты ведь знал.

— Нет.

— Знал, знал. Тебе нельзя уезжать.

— Ты постоянно напряжена.

Он начинает разминать ей плечи, и в ответ, от неожиданности, она издает тихий стон, вызывающий у него мгновенную эрекцию.

— Уже нет, — говорит она. — Я же дома.

— Это не дом, — говорит он.

— А что же? Это мой дом. Она здесь. И он здесь.

— Лэддис.

— Лэддис, — повторяет она за ним. И после паузы: — Я должна идти.

— Нет. — Он плачет. — Нет. Останься.

— Господи. — Она снова прижимается к нему. — Отпусти меня. Отпусти.

— Пожалуйста, не уходи. — Его слезы капают ей на живот и смешиваются с вытекающей из нее жидкостью.

— Позволь тебя еще немного подержать. Еще чуть-чуть. Пожалуйста.