Остров сбывшейся мечты
Шрифт:
Он продумал все до мелочей, прочитал несколько книг с подходящими советами и подготовился к самому длительному представлению в своей жизни. Оставалась лишь одна проблема – следовало убедить Вику вернуться к нему. Дальше – Рощин не сомневался – все пойдет как по писаному. Он репетировал перед зеркалом выражение лица, фразы, продумывал молчание… Но все было бессмысленно до тех пор, пока Стрежина отказывалась даже разговаривать с ним по телефону, не говоря уже о свидании.
Общих друзей, способных повлиять на девушку, у них не было. Оставалась семья Вики. Тогда Вениамин и встретился с Ниной Стрежиной.
Свидание в кафе он назначил не без умысла: заведение было известное, а цены в меню производили впечатление на неподготовленных людей. К тому же ему психологически
Как он и ожидал, старшая Стрежина, не привыкшая обедать в маленьких уютных кафе в центре Москвы, поначалу стушевалась. Она осторожно осматривалась, поминутно поправляя воротник серой мохеровой кофты, удивленно взглянула на официанта, принесшего меню, но заказывать что-либо отказалась. И только после уговоров Рощина согласилась на чай и пирожное.
Внешнее сходство между ней и Викой было очень сильным. Вениамин с интересом разглядывал женщину, выглядевшую лет на тридцать пять, отмечая общее в сестрах. Нос, брови, привычка выпячивать вперед подбородок… Но при этом манеры их были совершенно различными, даже противоположными. В отличие от привычки Вики открыто, прямо смотреть на собеседника, Нина поглядывала чуть искоса, хитро, словно говоря: «Я знаю, что вы подготовили для меня подвох, но так просто не дамся. Не на ту напали».
Выслушав Рощина, она долго молчала, снимая ложечкой крем с пирожного. Нина Стрежина не была проницательной, но она хорошо чуяла свою выгоду. То, что предлагал этот богатенький красивый мальчик, похожий на героев мелодрам, было совершенно невыполнимо, особенно после ее недавнего разговора с сестрой. Убедить стервозину Вику в чем-либо! Ха! Если она штуку баксов на шубу сестре пожалела, то на ее уговоры встретиться и выслушать Рощина и подавно не согласится. Дура, и всегда была такой. Видно же, что человек – не дешевка, а на лицо и вовсе красавчик, так все равно Вика кобенится, нос воротит. Эх, ей бы, Нинке, такой шанс, а не вонючего Генку Забельского, норовящего затащить ее в угол потемнее. Ну да не судьба. Зато можно, если постараться…
– Я на Вику могу повлиять, – заявила наконец Нина, слизав весь крем. – Только сразу скажу: придется потрудиться, а даром трудиться, уж извините, я не буду. Я, конечно, Вику люблю и все такое, но и вы меня поймите.
– Вполне понимаю. Даром никто и не предлагает, – широко улыбнулся Веня, и от его обаятельной улыбки Нина почти растаяла. – Я думаю, мы с вами договоримся.
Рощин, конечно же, знал от Вики о ее отношениях с семьей. Но о том, что она несколько месяцев не разговаривала с сестрой, Вика ему не рассказывала, как не рассказывала и многих тягостных подробностей из своей прежней жизни, которую она постаралась забыть. К тому же в ее редких историях о семье обычно фигурировали отец с матерью, но не сестра. Рощин, единственный ребенок в семье, считал, что у сестер обычно бывают крепкие, близкие отношения, а все ссоры носят временный характер. Именно поэтому он сделал ставку на Нину Стрежину. Но сумма, которую потребовала Викина сестра за «посредничество», неприятно поразила Вениамина.
– Сколько вы хотите? – переспросил он, думая, что ослышался. – За что?! Вы с ума сошли?
Он презрительно окинул взглядом Нинину кофту, надеясь сбить с девицы гонор и существенно понизить ее аппетиты, показав, что представляет себе ее материальное положение. Но просчитался. Нина поджала губы и встала из-за стола.
– Дело ваше, – холодно сказала она. – Не хотите, как хотите. Дешево вы Вику-то оценили, – не удержалась она напоследок.
Выйдя из кафе, Нина Стрежина быстро пошла к метро. Если бы Вениамин мог прочитать ее мысли, то очень удивился бы: Нина про себя ухмылялась, решая, как скоро красавчик снова перезвонит ей с предложением встретиться. В том, что он перезвонит и в конце концов согласится на ее условия, Нина не сомневалась. «Видно, что втюрился по уши, как дурак. Вот уж точно: два дурака – пара. Ничего, голубчик, хочешь вернуть любимую – заплати
Глядя в ее серую сутулую спину Вениамин физически ощущал, как все его планы терпят крах. Он не привык терпеть поражение, и мысль о том, что из-за непомерных аппетитов Викиной сестры его месть не удастся, казалась ему нелепой. В конце концов, дело всего лишь в деньгах! Как многие люди, зацикленные на одной идее, Рощин не мог оценить, насколько оправданы затраты на ее реализацию. Он хотел вернуть Вику, чтобы потом бросить ее, и это желание было превыше всего.
Однако денег у Рощина не было. Во всяком случае, не было той суммы, которую требовала Нина Стрежина, несмотря на его относительно неплохие гонорары. Вениамин привык жить на широкую ногу, спуская все, что получал. Когда деньги заканчивались, он обращался к родительскому кошельку, но не так давно мать намекнула ему, что пора бы сыну обеспечивать себя самостоятельно. Идти к матери на поклон Вениамину запрещало самолюбие.
Перестроиться на более экономный режим, урезав свои потребности, Веня пока не успел, мысль же о том, чтобы отказаться от ежедневных обедов в привычном кафе, Рощину даже в голову не пришла. Он не знал, что значит жертвовать своими потребностями.
Поразмыслив, Вениамин решил обратиться к одному из многочисленных приятелей, легко ссужавшему актеров деньгами. В мыслях он уже видел себя победителем, которого Стрежина униженно умоляет остаться с ней, а потому вопрос о том, каким образом он будет возвращать долг, Веню не волновал.
Дождавшись звонка от красавчика-актера (Рощин позвонил вечером два дня спустя), Нина Стрежина удовлетворенно рассмеялась, а затем изобразила на лице привычное тоскливое выражение: родители не должны ничего заподозрить, иначе они тут же отберут все деньги в свою копилку. Нет, такого она не допустит! Наконец-то у нее появится собственная заначка – и какая! – и можно будет потратить ее так, как захочется ей самой. Дожив до тридцати лет, Нина так и не научилась противостоять матери и отцу в их жажде накопления, а потому ее зарплатой, за исключением мизерной суммы, распоряжались родители. «Каждый трудится во благо семьи» – этот лозунг был вбит в голову Нины с детства, но с возрастом ей все больше хотелось выйти из-под жесткого контроля. Сбежать, как Вика, она не осмеливалась, а потому оставалось действовать потихоньку, украдкой.
– Кто звонил? – настороженно спросила мать.
– Ленка. Юбку мою просила – говорит, на свадьбу пригласили.
– Какую юбку – красную, что ли? Не давай. Обольет, испачкает – и пропала вещь! Шибко умная твоя Ленка: своего пожалела, у тебя решила занять. Ты, Нинка, больно к людям доверчива. Нельзя так жить.
Нина не собиралась встречаться с сестрой и ее о чем-то просить. Нет, конечно, она бы позвонила Вике, но и только. А доказать, что она не выполнила просьбу красавчика, никак нельзя. «Скажу, сделала все, что могла, – обдумывала Нина вариант своего поведения на крайний случай. – А что с меня взять? Скажу, что поговорить-то поговорила, плакала, просила, а она ни в какую. Не хочу, говорит, и все. Что, неужели он с меня деньги назад стребует? Да никогда! У самого, дурачка, их куры не клюют, так что будет ему на будущее наука. Еще благодарить меня станет за то, что жить научила, и за то, что от Вики отвязался. Не такая ему девушка нужна, Вика для него простовата».
Встретившись с Рощиным второй раз, Нина провела свою партию так безукоризненно, что дала бы фору многим переговорщикам крупных фирм. Она была в меру жадной, глуповатой и нахрапистой, но в то же время оставила у Вениамина ощущение, что за деньги она родную сестру из шкуры вытряхнет, заботясь при этом о Викиных интересах. Она дала понять Рощину, что, будь на его месте другой человек, она и слушать бы ничего не стала о воздействии на сестру, и только ради него согласна на такой шаг, потому что видит, какой он хороший парень и как искренне любит Вику. Да и денег-то она, Нина, просит столько лишь затем, чтобы убедиться в серьезности намерений Вениамина.