Остров сбывшейся мечты

Михалкова Елена Ивановна

– Об этом ты тоже в женском романе прочитал, знаток женщин? – съязвил Макар, заходя на кухню.

Бабкин, загораживая собой весь стол, обваливал мясные куски в какой-то зеленой сыпучей смеси.

– Что за стружки? Чем ты собираешься меня кормить?

– Нас, а не тебя. И не стружки, а опилки.

– А здесь что? – Макар сунул нос в плошку, из которой пахло соевым соусом. – Почему коричневое? Лучше бы пиццу заказали…

– Слушай, ты книжку читаешь? – обернулся к нему Сергей, взмахнув разделочным ножом, к лезвию которого прилип кусочек мяса. – Вот и читай!

Илюшин, сделав обиженное

лицо, а в действительности очень довольный, вернулся на диван и свалился с книжкой. Он любил стряпню Бабкина, хотя искренне не понимал, зачем нужно производить столько ненужных телодвижений, если такого же и даже лучшего результата можно достичь куда менее затратным способом, а именно – поехать в ресторан. Впрочем, объяснение Сергея, что ему нравится под настроение «кашеварить», было для Макара убедительным.

Спустя час из кухни потянуло запахом запеченного мяса. Изрядно проголодавшийся Макар не выдержал и прокрался на кухню, где Бабкин сосредоточенно кромсал свежий укроп.

– Не готово, – сурово встретил он Илюшина. – Картошка должна настояться с укропом.

– Пусть не настаивается, – разрешил Макар. – Я и такую съем. Мясо упрело?

Сергей ссыпал укроп в кастрюльку, из которой выглядывала белая рассыпчатая картошка, быстро очистил дольку чеснока и закинул следом за укропом.

– Вот поедем летом к тетушке в деревню, – бормотал он себе под нос, – она тебя там раскормит, как молочного поросенка. Кстати, их раскармливают? А, неважно. Познакомишься с тетушкой, отъешься, перестанешь пиццу свою поганую лопать, сам научишься готовить[События отпуска Сергея и Макара см. в романе «Темная сторона души». ]… В общем, надо до лета дожить – а там устроим себе отпуск! Пять минут! – рявкнул он, отгоняя Макара, пытающегося заглянуть под крышку. – Можешь ты подождать пять минут, а? Или тебе «Встреча с мечтой» так быстро надоела?

– Между прочим, зря ты возводишь поклеп на встречу с мечтой, – возразил Макар. – Автор отличается наблюдательностью, не свойственной писателям женских романов. Сюжетец, правда, слабенький, но зато слог неплохой. Характеристики меткие…

– Ты сейчас звучишь как рекламный агент, – заметил Бабкин, доставая из духовки противень с мясом, вокруг которого пузырилась подливка. – Автор тебе не приплачивает случаем?

– Нет, ты послушай! На чем я остановился? Ага, вот. «Мужчина, появившийся в комнате, на первый взгляд имел вид самый обычный – высокий, крепкого телосложения, с ничем не примечательным лицом. Однако при повторном взгляде становилась заметна некоторая странность его облика: казалось, что у вошедшего нет позвоночника, настолько он был сутул и словно даже бескостен. Все в нем было обвислым: и руки, и подбородок, и даже уши, чудилось, были обвислые».

– Мне не нравится, как написано, – покачал головой Сергей. – Типичный бабский текст.

Илюшин неожиданно рассмеялся.

– Ты что?

– В который раз убедился, как много слабостей у стариков. Михаил Олегович упорно отпирался, что он читал книжку, несмотря на то, что ее подарила ему племянница. Он, видите ли, не читает женских романов!

– Ну и что?

– А когда мы с ним говорили о Рощине, старикан описал его в точности такими же словами. Про обвислость. Мол, и уши у него обвислые, и сам он весь какой-то

обвислый. Понимаешь? Он прочитал роман, голову даю на отсечение! Но признаться постеснялся, потому как это несерьезно: такой пожилой человек – и увлекается бульварным чтивом.

Сергей взял книжку, повертел в руках.

– Грустно это все, а не смешно, – неожиданно серьезно проговорил он. – Скажи сам: вот какая, казалось бы, разница Каморкину, что мы с тобой о нем подумаем? Он свое имя уже вписал… не в историю, конечно, но, в общем, куда-то вписал. А точнее, в историю фотографии.

– Хочешь сказать, что он должен быть независим от мнения окружающих? И не пытаться казаться лучше, чем он есть.

– Ну да. Старик побоялся, что ты над ним в душе посмеешься – вроде как совсем старый дурак из ума выжил, романчики дамские почитывает, а не Толстого с Достоевским. А мне бы и в голову не пришло над ним смеяться, да и тебе тоже. После того, как я его фотографии увидел, он мог бы передо мной нагишом расхаживать и подштанниками махать, понимаешь?

– Не совсем, – отозвался Макар, плотоядно облизываясь над противнем. – Наверное, это у меня от голода. Давай уже поедим, а?

– Слушай-ка…. – Спустя пять минут Бабкин отодвинул мясо и теперь макал картошку в соус. – Кого, говоришь, Каморкин описал таким образом?

– Рощина. Кстати, действительно метко – тот и впрямь слегка обвислый.

Картошка, зажатая в лапе Сергея, зависла над скатертью, и с нее закапали коричневые капли.

– Серега, проснись, – позвал Макар. – Что тебя вогнало в такие глубокие размышления, мой кулинарно одаренный друг? Мясо отличное, кстати.

– Да, я заметил, что тебе понравилось. – Сергей покосился на противень, из которого Илюшин вытащил очередной кусок. – Просто вспомнил юного Вениамина. Точно, он обвислый. Хорошее сравнение. Макар, почему у меня такое чувство, будто в общей картине чего-то не хватает?

– Потому что ты картошку недосолил? – предположил тот. – Шучу-шучу, все в порядке с картошкой. Что, предлагаешь копнуть Рощина поглубже? Честно говоря, у меня после встречи с ним тоже осталось ощущение недоговоренности.

Илюшин вспомнил испуг Рощина после «покушения», его объяснение о любовнице и ревнивом муже. Рассказ Вениамина, казавшийся гладким поначалу, в памяти Макара всплыл чрезмерно гладким, лишенным неровностей, крошечных несостыковок, свойственных рассказам о реальной жизни. Продуманным.

«Откуда могла взяться продуманность, если Рощин не ожидал нашего появления. Или – ожидал? Или – готовился не для нас?»

Макар понял наконец, что царапнуло его во время беседы с актером. Парень был слишком убедителен.

– Серега, – сказал Илюшин, нахмурившись, – у меня есть простое предложение…

Аслан Коцба бросил на себя короткий взгляд в зеркало. Лицо скуластое, загорелое, хмурое; темные глаза глубоко посажены, на щеке бледный, но все же заметный шрам – так и должен выглядеть настоящий мужчина. Он вспомнил жену, пару раз предпринимавшую робкие попытки облагородить его облик, и усмехнулся краешком губ. Выдвинул ящик рабочего стола, достал оттуда фотографию и долго смотрел на нее.

– Прости меня.