Остров Сердце
Шрифт:
– Бутылку? Это по-нашему! – расцвел Живописцев. Он победоносно посмотрел на участников застолья, и все поняли, что сейчас дядя Коля скажет что-то такое, что резко снимет возникшее было напряжение. – Хорошо! Значит, был такой момент, когда ты, Беркас Сергеич, выпил бутылку водки? То есть, такое у тебя было в этот момент состояние души, что ты взял и, вопреки своим непьющим принципам, выпил бутылку? Так?
– Да нет, – растерялся Беркас. – Я не сразу. Я говорю, что если все сложить, то, может, бутылка и получится.
– То есть
– Да ну тебя, дядя Коля! Что ты все с ног на голову переворачиваешь?
– Ты не юли, Беркас! – строго сказал дядя Коля. – Тут, знаешь, перед тобой простые русские люди, а не депутаты какие-нибудь. Это ты там, в столицах можешь умничать! А тут мы по-простому, по-деревенски! Тут либо пить, либо мы пойдем! Ведь были же, выходит, такие жизненные моменты, когда ты не погнушался с людьми водки выпить! Раз так, тогда почему ты именно перед нами принципы свои обнажаешь? А?
Дядя Коля потянулся за своим стаканом и, показывая всем своим видом, что простил неразумного гостя, назидательно произнес:
– Ну, вот и славно! Не ошибся я в тебе. Не может, думаю, внук Жоры Каленина земляков своих унижать беспричинно. Поехали, мужики!…
После третьего стакана дядя Коля совсем оживился и спросил:
– А скажи-ка, Беркас Сергеевич, важна для тебя земля наша кипарисовая?
– Спрашиваешь! – согласно качнул тяжелеющей головой Беркас.
– Коли так, послушай, как мы честь ее отстояли!
Николай Живописцев степенно застегнул последнюю верхнюю пуговицу у рубашки, плотно замкнул ею ворот, так, что складки шеи обвисли вокруг тесного матерчатого обода, и начал:
– Приехал к нам, аккурат в разгар перестройки, этот… – дядя Коля сморщил лоб, -… он еще хотел цыган в Россию переселять для пополнения трудовых ресурсов, а всех чиновников на "Волги" пересадить!…Германцев!
– Погоди, у того же другая фамилия…
– Не в фамилии дело,- махнул рукой дядя Коля. – Совсем не в том казус! Короче, приехал он к нам в губернаторы области избираться. Мало ему в Москве развороту стало… Ну, и к нам, на остров… Я ему в клубе собрал электорат, как просили… Мне из района позвонили, мол, сам Германцев будет, не оплошай, так как он-де будущий президент страны. Наследник, значит! Ну, я и собрал…
– Н-нет, ты скажи все-таки, как его фамилия? – заупрямился пьянеющий Каленин.
– Да ладно тебе!… Короче, собрал человек двести! Почитай, весь актив. Даже Самвел Гургенович пришел! Слышь, Самвел! Ты же был тогда?
Толстый и носатый участник застолья поднял указательный палец:
– Был! Конечно, был! Но не голосовал!
– Ага… И вот этот кудрявый говорит: как же так, когда по всей стране идет историческое очищение, ваш уважаемый остров по-прежнему носит название, присвоенное ему деспотичной властью большевиков и их приспешников – коммунистов.
Дядя Коля обвел участников застолья абсолютно трезвым – вопреки всему выпитому – взглядом и продолжил:
– Мы ему, мил человек, ты в уме али как? Это уж в который раз будет, очищение твое?! Может, не надо? Переименовывали уже, было дело!
А он: все одно стану вашим губернатором и заставлю! И, короче, ставит на голосование вопрос о том, чтобы вернуть острову прежнее название, только теперь уже даже не возьму в толк, какое.
Народ, чтобы от дурака этого отвязаться, голосует… Знают же, что цена такому волеизъявлению – полушка в базарный день! Потом уехал этот Немецкий…
– Германцев, ты же сказал?!
– Да хоть Японцев! Главное – уехал! Тут звонок из области: так, мол, и так, надо остров переименовывать. Мол, демократическая общественность в Москве возмущена медленными темпами переименования исторически обреченных названий в нашем жарком каспийском крае. Всё в стране переименовывают, поэтому и нам пора.
Я им говорю с полным недоумением: опять, что ли?
Они: что значит опять?! Не умничай!
Я им на полном серьезе: отдаете ли себе отчет, что во что переименовывается?
Они: не один ли хрен?! Важно, чтобы старое название сменили на новое согласно демократическому волеизъявлению всенародно избранного президента Ельцина и его молодого соратника Немецкого!
Я: ну, допустим! Но согласны ли вы, граждане областные начальники, чтобы исконное демократическое право наш остров взад-вперед переименовывать принадлежало исключительно нам, его жителям?!
Они мне: конечно, как люди скажут, так пусть и будет. В этом процессе главное одно, чтобы старого названия не осталось.
Я им вкрадчиво: какого старого? Которое теперь имеется?
Они: ну, да! Ты что, говорят, темнишь и дурака изображаешь?! Которое нынче есть, то и меняй!
Ладно, говорю!
Собрал народ и объясняю: граждане, говорю, дорогие. Неделю назад, по настоянию выдающегося кандидата в губернаторы было принято решение переименовать наш остров. Так?
Ну, было! – отвечают мне.
Я им: пришла новая демократическая директива название нашего острова снова поменять! Так, Самвел?
– Народ тогда сильно возмутился! – подтвердил тот.
– А как ему не возмущаться, когда его за дурака держат! И тут Самвел неожиданно спрашивает… Он молчун!…Но уж если спросит… Так вот, уважаемый Самвел Гургенович ко мне и обращается: а как, мол, он, наш остров, в данный момент называется?…Представляешь, вопросик! В зале припадки от смеха начались!
А мне-то не до смеха! Я на полном серьезе говорю: одно из двух – либо Морозовский, если принять во внимание ваше последнее волеизъявление, инспирированное кандидатом в губернаторы товарищем господином Германским, а может, и Пламенный, если волеизъявление во внимание не принимать…