Остров Сердце
Шрифт:
Вопрос для бывшего полковника состоял теперь вовсе не в том, можно ли найти способ спасти собственную жизнь и незаметно покинуть остров. Такой путь он знал. В укромном месте лежали три комплекта подводного снаряжения: для него, Расула и нелепо погибшего Хасана.
Вопрос был в другом: а стоит ли снова убегать от смерти?
Глухов боялся себе признаться, что жизнь окончательно ему надоела и давно потеряла всякий смысл. Не хотелось начисто перечеркивать прожитые годы. Но все шло именно к тому.
Наедине с собой Глухов пытался быть объективным и теперь, подводя итоги, оправдывал себя только за одно – за дружбу с Дудаевым. Он и теперь
Долгое время это помогало ему быть в ладах с совестью – даже тогда, когда начал стрелять по своим. А в кого еще стреляют во время гражданской войны, говорил он себе? Естественно, в своих, если они находятся по другую сторону баррикад!
Скоро идеологическая мишура облетела окончательно. Сменившие Дудаева люди воевали не за идеалы, а за деньги, только для Глухова пути назад уже не было. Война превратилась в образ жизни. В него стреляли почти каждый день, он стрелял в ответ, уже не задумываясь, почему это делает. Теперь даже побег за границу не казался выходом из тупика, в который он сам себя загнал. Там его ждала неминуемая тоска и скучная смерть – либо от водки, либо от болезней, неизбежных в силу многочисленных ран и пережитых лишений.
"Хорошее место для смерти в бою! – вдруг подумал Глухов, высматривая в окно видимую часть острова и щурясь от ослепительных солнечных бликов, которыми переливалась широкая волжская гладь. Может, послать к черту озлобленных соратников, отпустить заложников, а самому… Нет, не бежать! Обложиться оружием, занять господствующую высоту и отстреливаться, пока хватит сил и жизни…
Нет, надо все же дождаться ответа с "большой земли" по поводу самолета, на котором улетит в Афганистан, в зону, контролируемую талибами, вся его команда. И, разумеется, часть заложников, которые должны гарантировать уступчивость Москвы. И этого с собой возьмем…
Каленину он уже объявил, что тот должен отправиться на "землю".
– Вернешься через три часа! – инструктировал Глухов. – Ровно три часа, минута в минуту, понял?! На обещанном теплоходе! – Глухов посмотрел на часы. – Он, по нашим сведениям, вот-вот на той стороне будет…Привезешь с собой десять миллионов долларов, как мы договаривались с твоим генералом.
Каленин понял, что имеется в виду Гирин…
– На судне должны быть только рулевой и ты… Двое! Ну, и деньги, разумеется.
– Судно, деньги… А я-то вам зачем? – не удержался Каленин.
– Знакомого человека, к тому же известного, в случае чего и убивать приятнее! – Глухов ухмыльнулся. – Застрелишь невесть кого, и что? Одним больше, одним меньше. А ты, Каленин, совсем другое дело! Вся страна увлечена твоей судьбой. Детей спас! В логово террористов пойти не побоялся! Герой! – Глухов издевательски похлопал Каленина по плечу. – И потом, ты честный! Ну-ка, дай слово, что вернешься!
Каленин мрачно молчал.
– Пойми, Каленин, – продолжил Глухов. – Я могу и без тебя. Но с тобой интереснее. Я всю жизнь экспериментирую. Смотри, какая психологическая задачка тебе задана: ты сейчас уедешь на "землю" и можешь там остаться. Так? – Глухов с удовлетворением хлопнул себя по коленкам. – Но я возьму с тебя слово, что ты вернешься. И
Каленин сжал зубы и поборол желание ответить.
– А вот вторая! – Глухов загнул еще один палец. – Я сейчас с тобой очередную порцию детей отпущу. Заметь, уже второй раз! Но человек двести детишек все равно тут останется. И вот ты перед выбором: вернешься, может быть, еще кого-то отпущу. А нет – всех, как сельдей в бочку, погружу на судно и в Астрахань повезу, как живой щит.
– Зачем тебе их муки? – глядя исподлобья, спросил Каленин.
– Как зачем? – удивился тот. – Чтобы вы, сволочи, сговорчивее были! Вижу, ты так ничего и не понял, Беркас Сергеевич!- Глухов даже вроде расстроился. – Пойми, нас невозможно победить. Знаешь, почему? – Глухов выжидающе посмотрел на Каленина и пояснил: – Мы не боимся смерти, а кто не боится смерти, тому безразлична не только своя жизнь, но и чужая, которую он забирает с легкостью и без всяких угрызений совести! И не ждите, что мы будем воевать с вами по правилам! Понял?! Нам все позволено! Абсолютно все!!! Если для победы надо убивать женщин и детей, значит, будем убивать без колебаний!
Каленин хмуро молчал.
– А теперь смотри! – Глухов показал ладонь и добавил к двум прижатым пальцам еще один. – Я загнул третий палец! Знаешь, что это означает?! Я оставляю тебе выбор: когда вернешься, будем считать, что ты свободен!…
Глухов глумливо ухмыльнулся:
– А в чем выбор-то? – не понял Каленин
– А в том, что ты можешь остаться на острове, когда мы уйдем отсюда!
Каленин недоверчиво взглянул на Глухова.
– Клянусь, слово сдержу! – продолжил тот. – Скажешь, что остаешься – твоя воля! Дожидайся своих. А мы детишек на корабль погрузим – и в Астрахань. Только как же ты их бросишь, а? Представь: с ними только мы, те, кого они боятся до смерти. И ни одной родной души рядом… Вот тебе и выбор: вместо того, чтобы остаться тут, сядешь ты с нами на корабль, пойдешь до Астрахани, а там в самолет и в одну веселую страну с нами слетаешь! Думай, Каленин, выбирай свою свободу! Жду тебя через три часа с деньгами! И даже слово с тебя не беру… Будем считать, что ты мне его уже дал!…Я и так знаю, что ты выберешь!
Глухов победоносно усмехнулся.
– Берите с Расулом мою машину и быстро на пристань. Отсчет времени пошел!…
Cцена погрузки в катер плачущих ребятишек окончательно вывела Каленина из равновесия.
– У тебя закурить нет? – попросил он Расула, хотя за всю жизнь выкурил всего несколько сигарет, будучи школьником.
Расул молча отошел на несколько шагов к хорошо защищенному укреплению, откуда торчал крупнокалиберный пулемет, и вернулся с двумя сигаретами. Так же молча протянул их Каленину и щелкнул зажигалкой.
Беркас жадно затянулся и, хотя теплый дым перехватил горло так, будто кто железными пальцами ухватился за кадык, он не закашлялся и хватанул еще пару глубоких затяжек. В голове отчетливо зашумело и весь окружающий мир угрожающе качнулся, норовя уплыть куда-то за пределы расфокусированного зрения.
– Эй! – услышал он глуховатый окрик. – Что с вами?
Каленин обнаружил, что сидит на песке и видит перед собой большие, угольно-черные глаза Расула, а окружающий мир медленно собирается в более-менее отчетливую картину. В голове шумело…