Остров Сердце
Шрифт:
Глухов отшвырнул телефон в сторону и осторожно выглянул в дверь. Три пулеметные точки, расположенные в клубе, вели прицельный огонь по наступающим. Еще два десятка боевиков яростно огрызались густым автоматным огнем. И хотя шансов у них не было, они не думали сдаваться и занимались привычной работой – множили число попутчиков на тот свет!
Глухов прислушался к себе и с удивлением отметил, что не только не испытывает страха, но, напротив, собран, как никогда, и даже ощущает азарт, поскольку можно в который раз испытать судьбу и попробовать обмануть смерть в практически безвыходной ситуации. Он выдохнул, сделал шаг назад, как перед прыжком, и бросился на улицу. Он мчался от эпицентра боя, в расчете на то, что спецназовцы не смогут сразу переключиться на новую цель. Он бежал, отсчитывая секунды. На счете "десять"
Глухов сделал еще бросок, потом еще один, все дальше уходя от района основного боя и приближаясь к пустынной, продуваемой всеми ветрами части острова, где стоял дом Полины Святкиной. Он преодолел самое опасное и простреливаемое место – бугор, на котором стоял дом. До воды по длинному пологому склону оставалось немного, и он уже видел корягу, под которой спрятал в воде три комплекта подводного снаряжения.
…Опасность, возникшую со спины, Глухов почувствовал с опозданием. Он так увлекся смертельной игрой со спецназом, что бегущую параллельно и сзади стаю собак заметил только тогда, когда уловил за спиной сиплое дыхание. Глухов резко обернулся и столкнулся взглядом с внимательными и, как ему показалось, абсолютно равнодушными глазами огромного, покрытого колтунами пса. Пес находился метрах в двух прямо за его спиной, а со всех сторон медленно приближалась разномастная стая.
Глухов не испугался, скорее удивился. За время, проведенное на острове, он ни разу не встречал это собачье сообщество, да и вообще умные твари – собаки, кошки и даже гуси, как только началась стрельба, попрятались по дворам и старались лишний раз на улицу не выходить.
Одновременно он отметил ту странность, что стая преследует его абсолютно молча, и в этом читался какой-то зловещий знак.
Собак было штук пятнадцать, и вели они себя необычно: вроде бы поджимали хвосты, отворачивали головы, не желая встречаться с человеком взглядом, но при этом словно ждали чего-то. И только вожак не прятал глаз, а смотрел на Максима открыто и пристально.
Глухов подивился этой необычной картине, хотел цыкнуть на собак, погнать их, но раздумал и снова двинулся было к воде. В эту секунду вожак неожиданно оскалил огромные желтые клыки и сипло зарычал. Тут же вслед за ним обнажили зубы и принялись рычать на разные лады остальные.
"Чушь какая-то! – подумал Глухов, но на всякий случай достал из-за пояса пистолет. – Пристрелить вожака, и дело с концом!". В этот момент он почувствовал резкую боль в икроножной мышце, в которую молча вцепилась небольшая шавка. Глухов резко мотнул ногой, рассчитывая легко освободиться от взбесившейся твари, стрелять в которую было неудобно – надо было хотя бы сбросить ее с себя, отшвырнуть на метр и потом пристрелить. Но как только он попытался это сделать, на него одновременно бросились еще несколько псов, каждый из которых работал по своей цели: один атаковал ногу, другой ягодицу, третий ударил в кисть левой руки, промахнулся, но повторил бросок и успел-таки сомкнуть клыки, повредив сухожилие.
"Да что же это!? – подумал Глухов, не осознавая до конца ужас своего положения.
– А ну!!! – заорал он и попытался сбросить с себя наседавшую ораву. "Покусают же всерьез, сволочи! Надо стрелять!".
Он выстрелил в вожака. Пуля ударила того в грудь и отшвырнула. Пес отчаянно завизжал от страшной боли. Глухов еще раз крутанулся вокруг собственной оси и выстрелил в другую тварь, ту, что прокусила ему руку. Выстрел разнес коварной шавке голову и она замертво покатилась в пыль.
Но именно в этот момент произошло то, что определило исход схватки. Шерхан, обливаясь кровью, прыгнул Глухову на спину всем своим немалым весом и ударом огромных лап свалил на землю.
Стая радостно и дружно взвыла, завизжала на все лады, зашлась в истерическом лае и бросилась рвать добычу. Глухов еще не верил, что погибает, что через пару минут от него останется окровавленная груда мяса. Он попытался встать и принялся беспорядочно стрелять во все стороны. Но явно опоздал с активной защитой. Умирающий Шерхан вцепился ему в ключицу и легко перебил ее, после чего вооруженная рука Глухова перестала ему подчиняться. Здоровой рукой Максим пытался отодрать от себя пса, нажимая ему на горло и понимая, что именно от него исходит основная опасность. Но тут он почувствовал страшную боль в паху: очередная мелкая бестия вцепилась в него, и этот подлый укус практически погасил его сознание. Он ослабил хватку, и Шерхану этого мгновения хватило, чтобы в смертельных конвульсиях полоснуть его клыками по горлу. Глухов еще продолжал по инерции отбиваться, но из перекушенной артерии пульсирующим фонтаном забила кровь, а вместе с ней стали уходить и последние силы, и сама жизнь.
Еще через секунду Шерхан вытянулся во всю свою немалую длину и издох, но одновременно померкло сознание и Максима Глухова. Оставшиеся в живых псы стали рвать его на части, теперь уже абсолютно безнаказанно. Все эти дни они питались мертвечиной, и теперь, урча от удовольствия, наслаждались вкусом агонизирующей и дымящейся горячей плоти…
Герои бывают разные
Марка Ручку привезли на остров уже после того, как стрельба окончательно стихла. Он пытался от этой поездки увернуться, резонно интересуясь, а зачем, собственно, ему туда возвращаться. Но военные давно уже передали его в руки следователей, у которых были свои резоны. Марку вежливо объяснили, что нужно кое-что выяснить о его пребывании на острове, пообщаться с Егорычем и другими жителями, которые могли бы, к примеру, подтвердить, что он заходил в местный продмаг, толкался на пристани, ожидая паром, брал лодку для рыбалки ну, и уточнить все остальное, что могло интересовать следствие…
Марк люто ругал себя за то, что проявил идиотскую жалость к заложникам и поперся к военным сообщать про подземный ход. Нужно было сразу уходить, прямо тогда – лунным вечером, когда он с таким трудом покинул остров.
С самого начала все пошло наперекосяк. Ну, например, зачем вообще было ехать на остров, если он для себя решил, что убивать Каленина нет необходимости? Ведь был же знак свыше – пистолет пропал…
И за каким лешим было устраивать этот спектакль с гранатой?
Потом – драка с Морозовым… Смешно и глупо. Егорыч подначивал, мол, Степка в рукопашной непобедим! Захотелось потешить самолюбие и заодно организовать все так, чтобы подставить под удар Каленина. Вышло все – лучше некуда: и Степку одолел, и Каленина подставил. Только зачем?! Вот и доигрался…
Одно ясно, если они пересекутся с Калениным, тот непременно вспомнит про встречу в подмосковном лесу, после которой был убит генерал Удачник. Одного этого эпизода из его короткой, но насыщенной биографии хватит,чтобы открыть ему прямую дорожку в колонию для пожизненно осужденных. Не спасет даже то, что Марк, сам того почти не желая, принял посильное участие в освобождении заложников и внес заметный вклад в победу над международным терроризмом, будь он неладен!…
…После того, как сопротивление боевиков было подавлено, удержать людей в домах военным поначалу никак не удавалось. Мужики вырвались из маяка еще во время боя, а старики и женщины, как только стихла стрельба, бросились искать среди них своих. Хорошо хоть, детей во главе с поседевшей за два дня Ираидой Хасбулатовной удалось организованно вывести из усадьбы, чтобы обезвредить взрывчатку. И, надо сказать, саперы сработали быстро, намного раньше, чем Каленин понял, что телефон, лежащий в его заднем кармане, принадлежит Расулу…
Но постепенно почти всех жителей вытеснили с улиц, заставили их вернуться в свои дома, а детей разместили в старом кирпичном здании, построенном еще при графине, где располагались почта, отделение Сбербанка, аптечный киоск и так называемый Дом быта.
Поначалу казалось, что особой спешки с эвакуацией детей нет, но после того, как их осмотрели врачи, стало ясно, что некоторые нуждаются в экстренной помощи. Среди последних был и тот самый Володя, которого Беркас хотел забрать с собой, когда увозил последнюю партию детей. Мальчуган оступился на высоком крыльце усадьбы и врачи предполагали у него сложный перелом ноги в нескольких местах, со смещением кости и разрывом связок.