Остров Сердце
Шрифт:
Сербский действительно давался Александру легко, так как множество слов были однокоренными с русскими. Уже в первые дни пребывания в Белграде он с удивлением обнаружил, что может спокойно читать сербские газеты, практически полностью понимая смысл прочитанного.
После того, как отец вытащил его из тюрьмы и переправил в Сербию, Александр окончательно порвал со своими американскими работодателями. По слухам, они пытались пойти по его следу, поскольку "бывших" сотрудников спецслужб, как известно, не бывает, Но, судя по всему, искали не слишком настойчиво. Тем не менее, Александр не стал в Лондоне выходить на людей, у которых можно было получить
…Александр вошел в фойе роскошного здания Королевской оперы и стал разглядывать афишу: опера Винченцо Беллини "Пуритане", в партии Эльвиры дебютирует восходящая звезда из России Вера Шебекина.
Вскоре фойе стало наполняться людьми, покидавшими театр. Судя по отдельным репликам, спектакль зрителям понравился, и особенно та самая начинающая певица, фамилию которой, трудную для английской речи, произносили как "Тчебекина".
Александр первым увидел Каленина, который держал под руку жену и вертел головой, выискивая в набухающей толпе Фомина. Тот замахал рукой, и они встретились глазами.
…Потом сидели в маленьком кафе недалеко от Ковент-Гарден и рассказывали друг другу, как прожили почти два года, прошедшие с последней встречи в особняке на Рублевке. Они не виделись с того дня, когда отец Александра, отставной генерал Игнатов, отправился в Ново-Огорево осуществлять свой план – покушение на президента России. Фомин отметил про себя, что за это время Ася, теперь жена Каленина, практически не изменилась. А вот сам Беркас, напротив, заметно похудел, что ему было даже к лицу. И седина в платиновой челке, раньше почти невидимая, теперь пробивалась весьма отчетливо.
Через полчаса подошла и госпожа Шебекина в сопровождении крепкого парня, которого Фомин сначала принял за не слишком импозантного кавалера певицы, а потом догадался, что тот выполняет функции ее охранника. Лучше всего у плечистого секьюрити, которого Вера величала Степаном, получалось грозно поглядывать на официантов, и те под его колючим взглядом ежились и торопились сделать свою работу в лучшем виде.
Фомин также успел заметить, что Каленин и Степан явно знакомы друг с другом, но почему-то не очень хотят это афишировать.
С появлением Веры тема разговора, естественно, изменилась. Ася, демонстрируя основательные познания в оперном искусстве, искренне хвалила "восходящую звезду", заметив, что сам факт ее появления на сцене всемирно известной лондонской оперы уникален. Не имея музыкального образования, попасть в основной состав и сразу на такую роль – это почти чудо!
– Конечно, чудо! – согласилась Вера, хитро щуря глаза в сторону Каленина. – Беркас Сергеевич – настоящий волшебник! Он помог мне попасть в Лондон на конкурс красоты, а в жюри как раз был Антонио Папани, главный дирижер Королевской оперы. Такое совпадение!
– Погодите, Вера! – насторожился Каленин. – Вы что же, затевая всю эту игру со мной насчет Лондона, знали про Папани?
Вера скромно потупила взгляд и кивнула.
– Да-а-а! – с наигранным упреком протянул Каленин. – Вот это многоходовка!
– Ему, по моей просьбе, русские спонсоры конкурса рассказали, что я пою в опере, – продолжила Вера, как ни в чем не бывало, – но не уточнили, что в самодеятельной. Он выразил желание меня прослушать. Ну, я и спела ему арию Эльвиры, прямо там, в зале, где конкурс проходил.
– И
– Без раздумий!
– Я слышала, что Папани большой оригинал, – подтвердила Ася. – Он как-то пригласил в спектакль четырнадцатилетнюю девочку практически с улицы, обладательницу восхитительного меццо-сопрано! Сейчас вспомню ее имя… – Ася наморщила нос.
– Фэрил Смит! – помогла Вера. – Он ей тоже сделал предложение участвовать в спектакле после первого прослушивания! Теперь она мировая звезда! А конкурс красоты я, конечно, проиграла, отсеяли в первом туре… А еще, Беркас Сергеевич, у меня сборник стихов выходит! – похвасталась Вера.
Каленин не смог сдержаться и скептически хмыкнул. Вера его реакцию заметила, но сделала вид, что это ее не задевает:
– Папа говорил, что вам мои стихи не понравились – те, что вы на острове прочитали. А вот из последних: "Я люблю тебя, Темза" называется.
Темза впадает в Каспийское море! С этим не спорят, поскольку смешно спорить про то, что не ищется в споре, или про то, что уже решено, как, например, про скитания Темзы - этой усталой британской реки… Нет, не отмыть вам, похоже, руки! В Темзу суют ее лишь дураки, трущие позже при помощи пемзы кожу, в которую въелись жуки, те, что хозяева этой реки, силы теряющей в мутном Ла-Манше… Дальше дождями и Волгой-рекой Темза пульсирует в траурном марше капля за каплей, волна за волной в Каспий. И здесь, на российской чужбине старая леди невидимо сгинет… Грустно! И я возвращаюсь к заглавью: "I love you!"Вера, как многие поэты, читала стихи плохо: странно подвывала и раскачивалась из стороны в сторону. Куда только делись ее артистизм и обаяние! Закончив, она вопросительно посмотрела на Каленина. Тот смутился, но упрямо произнес:
– Я остаюсь при своем мнении…Лучше пойте!
– А мне понравилось! – неожиданно вмешалась Ася! – Вам, Верочка, столько дано от природы. Дерзайте! Пробуйте себя! Вокальные данные просто феноменальные, но нужна школа. Чтобы появилась истинная оперная стать, порода! Как у Образцовой или Силз!
– Ну что вы?…Силз! Скажете тоже! – Вера засмущалась, и это ей удивительно шло, делая еще больше похожей на быстро повзрослевшего очаровательного ребенка. – Но я буду стараться! Очень!…Извините, мне надо срочно позвонить!…
Вера пересела за другой столик, деликатно давая возможность Фомину и Каленину продолжить прерванный ее появлением разговор.
– Я все мучаюсь, думаю, мог ли тогда отговорить отца от этой безумной авантюры… Чувствовал, что все кончится трагедией! – Фомин сгорбил могучие плечи и сцепил до белизны пальцы. И хотя был он в элегантном дорогом костюме, Степан Морозов взглядом знатока отметил, что для человека под пятьдесят тот сохранил отменную физическую форму.