Остров сокровищ. Черная стрела
Шрифт:
— Дик, — сказал Мэтчем, — я выбился из сил. Я ничего больше не могу.
— Когда мы спускались сюда, я видел какую-то яму, — сказал Дик. — Залезем в нее и заснем.
— Ах, как я хочу спать! — воскликнул Мэтчем.
Яма была песчаная и сухая; ветви кустов, словно навес, склонялись над ней. Мальчики влезли в яму, легли и крепко прижались друг к другу, чтобы согреться; ссора их была забыта. Сон окутал их, как облако, и они мирно заснули под росою и звездами.
ГЛАВА VII.
ЧЕЛОВЕК С ЗАКРЫТЫМ ЛИЦОМ
Они проснулись в предрассветных
— Звонят! — сказал Дик, приподнимаясь. — Неужели мы так близко от Холивуда?
Колокольчик звякнул снова и на этот раз гораздо ближе; надтреснутый звон его, нарушивший утреннюю тишину, уже не умолкал, все время приближаясь.
— Что это? — спросил Дик, окончательно просыпаясь.
— Кто-то идет, — ответил Мэтчем, — и при каждом его шаге звенит колокольчик.
— Я это и сам понимаю, — сказал Дик. — Но кто может бродить здесь с колокольчиком? Кому нужен колокольчик в Тэнстоллском лесу? Джон, — прибавил он, — смейся надо мной, если хочешь, но мне этот звон не нравится.
— Да, — сказал Мэтчем и вздрогнул, — в этом звоне есть что-то тоскливое. Если бы не рассвет…
Но тут колокольчик зазвенел гораздо сильнее и вдруг умолк.
— Можно подумать, что кто-то бежал с колокольчиком, прочитал «отче наш» и с разбегу прыгнул в воду, — заметил Дик.
— А теперь он снова идет медленно, — прибавил Мэтчем.
— Не так уж медленно, Джон, — ответил Дик. — Напротив, он очень быстро к нам приближается. Либо он удирает от кого-то, либо за кем-то гонится сам. Разве ты не слышишь, что звон с каждым мгновением все ближе?
— Он уже совсем рядом, — сказал Мэтчем.
Они стояли на краю ямы; а так как яма была на верхушке небольшого бугра, они видели всю поляну до самого леса. В серых утренних сумерках они ясно различали белую ленту тропинки, которая проходила в каких-нибудь ста ярдах от ямы и пересекала всю поляну с востока на запад. Дик рассудил, что тропинка эта, по всей видимости, должна была вести в замок Мот.
Не успел он это подумать, как на тропинке, выйдя из чащи леса, появился человек, закутанный в белое. Он остановился на мгновение, словно для того, чтобы получше осмотреться; затем, низко пригнувшись к земле, неторопливо двинулся вперед через заросшую вереском поляну. Колокольчик звенел при каждом его шаге. У него не было лица: белый мешок, в, котором не были прорезаны даже отверстия для глаз, закрывал всю его голову; человек этот нащупывал дорогу палкой.
Смертельный ужас охватил мальчиков.
— Прокаженный! — сказал Дик, задыхаясь.
— Его прикосновение — смерть, — сказал Мэтчем. — Бежим!
— Зачем бежать? — возразил Дик. — Разве ты не видишь, что он совсем слепой? Он нащупывает дорогу палкой. Давай лежать и не двигаться; ветер дует от нас к нему, и он пройдет мимо, не причинив нам никакого вреда. Бедняга! Он достоин жалости, а не страха! Я пожалею его, когда он пройдет, — ответил Мэтчем.
Прокаженный находился уже совсем недалеко от них. Взошло солнце и озарило его закрытое лицо. Когда-то, до того, как
Поравнявшись с ямой, он остановился и повернул к ним голову.
— Пресвятая богородица, спаси меня! — еле слышно прошептал Мэтчем. — Он нас видит!
— Вздор! — ответил Дик шепотом. — Он просто прислушивается. Ведь он слеп, дурачок!
Прокаженный смотрел или прислушивался несколько мгновений. Потом побрел дальше, но вдруг снова остановился и снова, казалось, поглядел на мальчиков. Даже Дик смертельно побледнел и закрыл глаза, точно от одного взгляда на прокаженного он мог заразиться. Но скоро колокольчик зазвенел опять. Прокаженный дошел до конца поляны и исчез в чаще.
— Он видел нас, — сказал Мэтчем. — Клянусь, он нас видел!
— Глупости! — ответил Дик, к которому уже вернулось мужество. — Он нас слышал и, верно, очень испугался, бедняга! Если бы ты был слеп и если бы тебя окружала вечная ночь, ты останавливался бы при каждом хрусте сучка под ногой, при каждом писке птицы.
— Дик, добрый Дик, он видел нас, — повторял Мэтчем. — Люди прислушиваются совсем не так, Дик. Он смотрел, а не слушал. Он задумал что-то недоброе. Слышишь, колокольчик умолк…
Он был прав. Колокольчик больше не звенел.
— Это мне не нравится, — сказал Дик. — Это мне совсем не нравится, — повторил он. — Что он затеял? Идем скорее!
— Он пошел на восток, — сказал Мэтчем. — Добрый Дик, бежим прямо на запад! Я успокоюсь только тогда, когда повернусь к этому прокаженному спиной и удеру от него как можно дальше.
— Какой же ты трус, Джон! — ответил Дик. — Мы идем в Холивуд, а чтобы прийти отсюда в Холивуд, нужно идти на север.
Они встали, перешли по камешкам через ручей и полезли вверх по противоположному склону оврага, который был очень крут и подымался до самой опушки леса. Почва тут была неровная — всюду бугры и ямы; деревья росли то поодиночке, то целыми рощами. Нелегко было находить дорогу, и мальчики подвигались вперед очень медленно. К тому же они были утомлены вчерашними своими похождениями, измучены голодом и с трудом передвигали вязнувшие в песке ноги.
Внезапно с вершины бугра они увидели прокаженного — он находился в ста футах от них и шел им наперерез по ложбине. Колокольчик его не звенел, палка не нащупывала дороги, он шел быстрой, уверенной походкой зрячего человека. Через мгновение он исчез в зарослях кустов.
Мальчики сразу спрятались за кустом дрока и лежали, охваченные ужасом.
— Он гонится за нами, — сказал Дик. — Ты заметил, как он прижал язычок колокольчика рукой, чтобы не звенеть? Да помогут нам святые! Против заразы мое оружие бессильно!