Остров сокровищ
Шрифт:
Я залег в кустарнике и достал бинокль. Возле сторожевика я увидел "зодиак", в котором сидел Повар. Его я узнал бы и без бинокля. Он разговаривал с двумя подельниками, перегнувшимися через борт. Один — Израиль Абрамыч , а второй — тот самый в шапочке - Айварс -что пытался перелезть через стену крепости. О чем они разговаривали я не мог услышать, нас отделяло километра полтора. "Зодиак" отчалил, и, разгоняя носом волны, урча мотором, пошел к берегу.
Вода была настолько спокойная, что волна докатилась от катера до берега совершенно неизменной. Латыш вместе со своим товарищем скрылись внутри "Йолы".
Солнце садилось. Туман сгущался. Темнело быстро.
Красная скала была хорошо видна сквозь заросли, но находилась она довольно далеко, метров триста и путь к ней лежал через заросли местного жестколистого кустарника, и я потратил немало времени, чтобы до нее добраться. Часто я продирался сквозь кусты на четвереньках. Была уже почти ночь, когда я коснулся руками шершавых боков скалы. Под ней находилась небольшая ложбина, поросшая зеленым мохом. Эта ложбина была скрыта от взоров песчаными дюнами и кустарником и заканчивалась пещеркой.
И в ней я и увидел лодку. Если это можно так назвать!
Спасательное снаряжение корабля дроу представляло собой нечто вроде корзинки из обтянутых пластиком бамбуковых каркасин (пластиком инопланетники еще до знакомства с Землей не пренебрегают -спасибо къясцам).
Внутри я нашел очень низкую скамейку, упор для ног и весло с двумя лопастями. Сказать, что я был разочарован — значит не сказать ничего.
По-хорошему было бы вернуться в крепость, признав свое поражение. Но мне пришло в голову, что одессит, и татуированный латыш, вдали от начальства, и находясь в относительной безопасности, занимаются тем, чем обычно занимаются бандиты в свободное от грабежей и убийств время, а именно — хлещут водку. Стало быть, я смогу без труда их обезвредить и угнать "Йолу". Мой план был убийственно прост. Даже самоубийственно.
Я был так доволен этим планом, что ни капитану и Марии Игоревне не удалось бы заставить меня от него отказаться. Я задумал, пользуясь ночной темнотой, подплыть к «Йоле» и перерезать якорный канат. Пусть течение выбросит ее на берег где угодно.
А уже там… а там решать по ситуации.
Да и ночь для выполнения моего замысла выдалась на редкость удачной. Выжидая, когда окончательно стемнеет, я вскрыл пакет и съел концентрат и галеты запив водой. Наконец, когда тьма стала окончательной, я ухватился за буксировочный трос, и потащил ялик к морю.
Все вокруг заволокло густым туманом. Когда погасли последние дневные лучи, абсолютная тьма окутала остров. Среди полного мрака светились только два огонька: в первом, на берегу, я узнал большой костер, возле которого пьянствовали пираты; другой огонек - баковый иллюминатор "Йолы". Я видел только световое пятно озаренного им тумана.
***
Лодчонка, надо сказать, обладала посредственными ходовыми характеристиками. Дроусские изделия принято хвалить но вот данное порождение темноэльфийской инженерной мысли было не на высоте . Впрочем возможно дело в том что я не проходил нужных тренировок по выживанию какие входят в обучение эфирника.
Не будь отлива, я бы вообще не достиг корабля. Но, на счастье, течение подхватило ялик, и понесло его прямиком к "Йоле".
Сторожевик вначале вырос в тумане черным пятном, еще чернее, чем все окружающая его ночь.
Он был натянут, как струна — с такой силой судно пыталось сорваться с якоря, словно живое, словно чувствовало, что этот остров проклят, и свалить куда подальше в открытое море. Отлив бурлил шумел и пенился, словно горный поток.
Ногами я уцепился за увлекаемый течением ял, а руками — за канат понимал, что медлить нельзя ни секунды, и, собравшись с духом, выпустил свое суденышко.
Как назло, в этот момент налетел порыв ветра, и якорный канат ослаб, и я окунулся в воду с головой. Море оказалось на удивление холодным. Ялик гулко ударился о корпус "Йолы", и поплыл прочь, шкрябая по гоферовой обшивке.
Внезапно я понял, что Рубикон перейден, обратного пути нет! Если я отпущу канат — то в мокрой одежде, ботинках, с и пистолетом и ножом я точно не дотяну до берега. Да, скорее всего, меня унесет отливом в открытое море, где мною пообедают акулы или кто живет в этих инопланетных морях?
Ощущение близкой смерти придало мне сил, и я начал карабкаться. Тем более — на корабле стало тихо. Видимо, караул надрался до такой степени, что ничего не слышала. Однако, забравшись на борт, я снова услышал громкие голоса, доносящиеся из каюты.
Океан иного Мира так сильно качал «Йолу», что вода хлестала по палубе. Ветер натягивал блоки мокрых парусов, руль водило
с борта на борт, и весь корабль прыгал, стонал и трещал, как фабричный цех. Я вцепился рукой в бакштаг и почувствовал, что меня мутит. Все закружилось у меня перед глазами. Эфироходцы не очень приспособлены для долгих морских переходов...
А когда он стоял на якоре и в то же время вертелся на воде, как бутылка, мне становилось дурно, особенно на пустой желудок.
Якорный канат был снова натянут, отлив бурлил и шумел у его бортов, как горный поток.
Несколько ударов моего ножа — и «Йола» помчится туда, куда ее понесет течение.
Однако я вовремя догадался, что туго натянутый канат, если его перерезать сразу, ударит меня не слабей лягнувшей лошади. Из каюты давно уже доносились громкие голоса.
Теперь от нечего делать я стал прислушиваться. Я узнал голос второго боцмана, Израиля Ручечника. Другой голос принадлежал, без сомнения, татуированному латышскому хмырю. Оба, судя по голосам, были вдребезги пьяны и продолжали пить. Один из них с пьяным криком открыл кормовой иллюминатор и что-то швырнул в воду — по всей вероятности, пустую бутылку. Впрочем, они не только пили: они бешено ссорились. Ругательства сыпались градом, и иногда мне казалось, что дело доходит до драки. Однако голоса стихали, и ссора прекращалась; потом возникала снова, чтобы через несколько минут прекратиться опять.
Я услышал крик
– Шулер! Крыса!
– Сам ссшулер! Я теппя в рот....!! И вот, когда ругательства сыпались, как из пулемета, когда ссора, казалось, достигла кульминации, голоса внезапно стихли.
Несмотря на всю опасность ситуации, и на то, что следовало бы поторапливаться, я не смог совладать с любопытством, и, прокравшись к иллюминатору, заглянул внутрь. Ручечник и его напарник, вцепившись друг другу в глотки, дрались не на жизнь, а на смерть. По столу были разбросаны игральные карты и клочки бумаги с записями. Ну конечно! Играли они не на деньги! Откуда бы им взяться? Бандиты играли на сокровища будущие! Зря это они… не стоит делить шкуру неубитого медведя, как говорили мои предки по отцу.