Остров тетушки Каролины
Шрифт:
Такова была причина, вынудившая тетушку Каролину сойти с поезда в небольшом городке неподалеку от итальянской границы и задержаться там на двадцать четыре часа.
Как раз столько времени потребовалось, чтобы, с одной стороны, профессор Eisenhammerschmiedepfefferbacker оправился с помощью различных официальных лиц от нервного потрясения и объяснил, что у него не было намерения увезти тетушку Каролину в Аргентину, а с другой, чтобы тетушка Каролина уверилась, что можно без опасения проехать с профессором через
– Эстетика!.. – задумчиво бормотала она. – С ума надо сойти!.. И зачем это называть свою работу таким непонятным словом?..
Из-за этого происшествия тетушка приехала в Триест с опозданием на целые сутки. Случилось так, что тетушка Каролина и Франтик прибыли в этот оживленный портовый город почти одновременно, хотя ни он, ни она не подозревали об этом.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ,
сообщающая о том, что Франтик благополучно добрался до Триеста и, побыв на сенсационном футбольном матче, сел на пароход
В то самое время, когда в маленьком городке Горица тетушка Каролина воевала с облаченными в форму блюстителями закона и профессором эстетики, пожарный автомобиль Фердинанда и двухтонка Густи мчались по склонам Юлийских Альп в направлении Адриатического моря. Только что рассвело, воздух был чист и прозрачен, дорога вилась по краю ущелья, на дне которого шумел горный поток, и оба мужчины чувствовали, как новые силы вливаются в их утомленные тела, как снова разгорается в них дух соревнования.
– Эй, пора завтракать! – заорал Фердинанд своему сопернику, стараясь перекричать пронзительный вой сирены, от которого лесные звери разбегались по своим норам. – Где колбаса, парнишка проголодался!
– Давай сюда Франтика, я его накормлю! – кричал в ответ Густи; он только что переехал гусыню и страшно досадовал, что не может остановиться и подобрать ее.
– Дудки! Все равно моя взяла! Чего стоит паршивый чемодан и колбаски по сравнению с живым мальчишкой? Я его домчу до самого моря!
Терпение Густи лопнуло, и он гаркнул во все горло:
– Пускай тогда ни тебе, ни мне! Прежде чем ты сосчитаешь до десяти, чемодан и колбаса будут в пропасти!.. Вот напишет парень барышне Карасековой, что приехал на место голодный и без чемодана. Как ты тогда запоешь? А?
– Ну, ты не очень! – огрызнулся Фердинанд, но подумал, что соперник не шутит и дело лучше решить миром. – Стой! – крикнул он.
Машины остановились, и оба водителя вышли на шоссе.
Это было красивое местечко. Дорога пролегала неширокой долиной, с обеих сторон зеленели луга. На склонах росли дубы и березы, кроны их нежились в свежем ароматном воздухе, словно принимая утреннюю ванну. Позади, высоко поднимаясь над горизонтом, тянулись к небу вершины Юлийских Альп, порозовевшие от солнца.
Еще никогда в жизни Франтик не видел ничего прекраснее. Соскочив с пожарной машины, он жадно втянул в себя воздух. И сразу почувствовал голод. Забравшись в двухтонку, Франтик преспокойно отрезал себе четыре колбаски. Фердинанд и Густи вылетели у него из головы. Казалось, он попал в какой-то сказочный мир, где никто его не обгоняет, никто не преследует, где только радость и вечный праздник!
Поэтому Франтик немножко струхнул, когда из кустов вдруг вынырнули оба мужчины и направились прямо к нему. Вид у них был серьезный, почти торжественный. Они остановились у машины, и Франтик заметил, что руки их дрожат. Фердинанд тряхнул головой и твердо произнес:
– Франтик, так дольше продолжаться не может. Надо решать, кому отдаст свое сердце русалка – мне или ему…
– Нужно бросить жребий, – перебил его Густи.
– Правильно. Мы вот с Густи срезали в лесу два ровных прутика с заостренными концами. Один, который очищен от коры, – это мой, другой – Густи. Так, Густи?
– Так, так, – подтвердил Густи.
– Мы просим тебя. Франтик, чтобы ты взял эти прутики в руку и подбросил их высоко в воздух. Чей прут ляжет острием к дому, тот, значит, проиграл и должен вернуться.
– Здорово! – обрадовался Франтик. – Все равно как у нас на святках девушки деревянный башмак кидают!
– Это нам неизвестно, и до святок еще далеко, – сказал Фердинанд, который в этот решительный момент меньше всего интересовался чешским фольклором. – Вот тебе прутья, бросай!
Франтик положил колбаски на сиденье возле себя, встал и взял прутья в руку. Его тоже захватило величие минуты. Вот он, Франтик Паржизек, держит в руках судьбу двух солидных мужчин! Он медлил…
– Бросай!
– Выше! – закричали Фердинанд и Густи, сгорая от нетерпения: они еще не подозревали, к каким результатам может привести их выдумка. А случилась очень простая вещь. Стараясь как можно выше подкинуть прутики, Франтик потерял равновесие и упал на сиденье. Рука его, пытаясь за что-нибудь уцепиться, попала на ручной тормоз, и стоявшая под уклоном машина пришла в движение.
Машина понеслась. Скорость ее увеличивалась с каждой секундой. Казалось, двухтонке Густи пришлась по вкусу свобода. Знакомая, по всей видимости, с законом движения тел по наклонной плоскости, она воспользовалась представившимся случаем, чтобы показать свои возможности.
Франтик тоже не преминул продемонстрировать исконные паржизековские качества: спокойствие, самообладание и выдержку. Он схватился за баранку. Рассудив совершенно правильно, что при скорости восемьдесят километров в час нецелесообразно заниматься подробным изучением стартера, выхлопной трубы, фар, тормоза и прочих замысловатых частей автомобильного агрегата, он пришел к выводу: хватит и того, что он будет избегать препятствий, в особенности ребятишек-школьников, и следить за указателями пути, а то, пожалуй, не в Триест попадет, а куда-нибудь в другое место.