Остров толстяков
Шрифт:
– Точно!
– согласился с ним Иннокентий откуда-то из глубины чана с соусом.
– Я, как начинаю психовать, так холодильник не закрывается.
Туземцы стояли чуть поодаль и с умилением смотрели на нас.
– Эй! Пацаны!
– крикнул им я, размахивая обглоданной костью.
– Присоединяйтесь!
Но они поняли меня превратно — растворившись в чаще на минуту-другую, они вернулись оттуда с добавкой и, освежив столы, заняли исходную позицию наблюдателей.
Утолив первый голод, мы налегли на спиртное, ассортимент которого мог бы утереть нос
Разгоревшийся спор о политике, в котором ретроград и взяточник Боря потерпел унизительное поражение, мы потушили шампанским и десертом, а книготорговец Роман прочёл нам целую лекцию о современных нравах в мире литературы.
– Писатели вымерли как класс, - заявил он.
– Потому что они больше никому не нужны. Их с успехом заменили блоггеры. Вдруг выяснилось, что строчить качественные сочинения умеют практически все. Ведь этому даже в школе учат.
– Чем же ты тогда занимаешься, редактор?
– удивился Аркаша.
– Сказал бы, чем, да воспитание не позволяет.
– А без эмоциональных оценок? Что конкретно печатают в твоём журнале?
– Тексты. Тексты тех людей, которые больше других подсуетились.
– Тогда всё справедливо, - резюмировал я.
– Под лежачий камень вода не течёт.
– Подождите!
– замотал головой Иннокентий.
– А разве не рынок диктует, кого печатать? Не читатели голосуют рублём?
Рома дружески похлопал его по плечу.
– Читатели тоже вымерли.
– И кто тогда покупает книги?
– Пассажиры электричек. Им, как вы понимаете, всё равно. Буквы-то везде одинаковые: и у Достоевского, и у Васи Пупкина. Я даже придумал этому явлению термин — «нано-литература».
– Ура!!!
Мы выпили за остроумного редактора и его нелёгкую профессию, и инициативу перехватил Аркадий, рассказавший нам такие подробности политической кухни, перед которыми одинаково меркли и злодеяния графа Дракулы, и головоломки Агаты Кристи.
– Что поделаешь, - сокрушался он.
– Политики — тоже люди. Им иногда хочется высказаться. Вот и получается: кто-нибудь ляпнет, будто всех вертел на одном месте, а нам приходится объясняться, что на самом деле он приглашал их в «Диснейлэнд» покататься на новом аттракционе.
Оказалось, что в целях построения нужного имиджа они используют гипноз в виде «двадцать пятого кадра» и даже африканское Вуду.
– Это тебе не сосули лазером сдувать, - подколол я Бориса.
Тот непонимающе уставился на меня, а Коля, уловивший соль, неприлично заржал и тоже отметился:
– У них, в провинциях, - сообщил он, - такой ерундой не занимаются. Люди приземлённые, но серьёзные, не в пример нашим столичным дивам.
Потом все неожиданно озаботились судьбой Павла. Он ведь единственный из нас не принадлежал к так называемым «сливкам общества». Парню просто повезло — это ясно. Но мы к тому моменту уже почувствовали на себе ответственность за его дальнейшее благополучие. Элита мы, в конце концов, или кто?
– Надо пристроить парня, - по-хозяйски рассудил Коля и стал пытать удачливого слесаря.
– Ты что делать умеешь?
– Да много чего, - отозвался тот, по-девичьи розовея.
– И лопатой, и топором.
– Он вдруг картинно хлопнул себя по лбу.
– Стреляю хорошо! С ружьём по молодости по тайге шлялся.
– Охотник?
– Не, наоборот. Браконьеров ловил.
– Егерь что ли?
– Да нет же! На частника я одного работал. Он там пару сотен гектаров леса прикупил, а грибники эти... В общем, по сотне за тушку мне платили.
От таких откровений я даже слегка протрезвел.
– Мочил их что ли?
– Это уж когда как.
– И сколько за сезон получалось?
– не удержался от вопроса Коля.
– Да штуки по две выходило, - не без гордости ответил Паша.
Неловкую паузу прервал Борис, вовремя вспомнивший о долге и оставшихся без присмотра избирателях.
– За президента!
– заорал он и, не дожидаясь остальных, осушил бокал с «Бордо».
Его поддержали почти все, кроме Иннокентия и Ньютона. Какие там у бабьего баловня были претензии к нашему кормчему, я не знаю, а болгарин, такое ощущение, просто не врубился.
Последний раз я так обожрался на собственной свадьбе.
Завтрак состоял из тунца, поданного на серебряном подносе в обрамлении тушеных овощей, жаркого из какой-то дичи и лохани с развратно плавающими в ней дарами моря. Стандартный набор соусов и овощей-фруктов-закусок я в расчёт не беру.
Прикидывая, с какого боку подступить к столу, моё одурманенное запахами сознание устроило потасовку с внутренним голосом и вышло из неё победителем. Через полчаса я лежал на спине под пальмой, раскинув в сторону руки и едва дыша. Два туземца стояли надо мной с опахалами, радуясь каждому моему непроизвольному выхлопу.
«Что-то здесь не так», - счастливо подумалось мне.
В этот ответственный момент меня посетил олигарх Николай, отдувающийся губами от морока, поднимающегося к мозгу из глубин желудка.
– Ты не видел Бориса?
– спросил он.
– Нет. А что?
– Да там жратва кончается, а его всё нет.
– Дрыхнет?
– В хижине — никого.
– Может, его взяли на процедуры?
– предположил я, ощущая, как веки тягучей клейкой мутью прилипают к глазным яблокам.
– Сомнительно. Кто бы его забрал?
– Тогда придёт, - пообещал я, основывая свои выводы лишь на желании поскорее отвязаться от собеседника.
Коля испарился, но подремать в то утро мне всё равно не дали. Сначала истерично заголосил где-то вдалеке капризный Вася. Потом у к нему присоединился кто-то ещё. Пришлось оторваться от занятий и пойти посмотреть, что у них там творится.
Я сразу понял, что Коле удалось-таки внушить свою тревогу остальным участникам оздоровительной программы. Савелий тряс за грудки какого-то туземца, задавая ему один и тот же вопрос: