Остров толстяков
Шрифт:
Плотно поужинав, мы разошлись по своим хижинам, чтобы отдохнуть от суматошного дня. Не знаю, как там другие, но я поставил в проходе таз с водой и натянул верёвочку. Так, на всякий случай. Я не противлюсь неизбежному, просто не хочу, чтобы меня взяли сонного, как барана на заклание. Посчастливится, укушу санитара за руку — пусть не слишком там из себя воображают.
Нет ничего прекраснее, чем проснуться под пение райских попугаев и шелест листвы. Когда неокрепшие ещё
Оглядев сонным глазом пространство, я понял, что по-прежнему нахожусь «дома», а крики туземцев подсказали мне, что возле костра сейчас происходит суета, связанная с предстоящим завтраком.
Возникший на пороге силуэт не вписывался в идиллическую картину утра, но и опасности не источал. К тому же, он принадлежал моему давешнему оппоненту Николаю.
– Дрыхнешь?
– констатировал он, и я догадался, что есть новости.
– Ну?
– Иди полюбуйся. Может, это с тебя собьёт спесь.
Тон, которым Коля произнёс последнюю фразу, принадлежал победителю сражения, решившему исход мировой войны. Ну, что там может быть? Труп? Хотя, скорее всего, пациент, измученный промываниями желудка.
Выйдя из хижины, я сладко потянулся и, приблизившись к костру, замер в лёгком ступоре. Вся наша милая компания стояла вокруг человека, с волчьим остервенением пожирающим их завтрак. Человек был неимоверно худ и бледен, его глаза сверкали ничем не прикрытым безумством, а сквозь густую грязь едва угадывалась одежда на теле. Присмотревшись повнимательнее, я узнал в нем Бориса. Ёшкин клёш!
Заметив меня, коллеги расступились, как бы приглашая ознакомиться с явлением поближе и вынести вердикт.
– Боря!
– робко позвал я.
– Бесполезно, - ответил за него Коля.
– Молчит, как рыба. И только жрёт. Уже минут десять, наверное.
– Больше, - возразил Савелий.
– Это мы его десять минут, как заметили. А сколько он тут до нас ошивался...
Я провёл несколько раз рукой перед Бориными глазами — реакция нулевая.
– Остановить процесс пробовали?
– сообразил я.
– Нет.
– Давай!
Савелий, как самый тренированный, ухватил Бориса за плечи и попытался оторвать того от еды. Существо, которое ещё вчера являлось двухсоткилограммовым памятником достатку, легко оторвалось от земли, но издало такой неприличный визг, что его пришлось опустить обратно на землю. И оно с удвоенной силой принялось уничтожать разложенные перед ним продукты.
– Видишь, до чего доводит беспечность и недальновидность?
– укорил меня Коля.
– В девяносто восьмом надо мной тоже все смеялись, когда я продал банк, а наличные перевёл в золотишко, недвижимость и прочие фабрики. И где теперь эти насмешники? Подметают улицы.
Но и меня не так-то просто уесть. Мы тоже в девяносто восьмом не рубли по подворотням скупали.
– Давайте позволим человеку насытиться, а потом поговорим, - предложил я.
– Не сможет же он до бесконечности метать, как снегоуборочная машина. Ну, и поможем ему. Чего стоите, как пни?
Тут, наконец, до присутствующих дошло, что ещё минут пять бездействия оставят их голодными. Мы схватились за ложки, и дело пошло гораздо быстрее.
Вылизав последнюю каплю соуса с тарелки и стряхнув хлебные крошки в рот, Боря огляделся вокруг. Сыто икнул. Глаза его приобрели некоторую осмысленность. Казалось, он подготовился к диалогу.
– Ну, рассказывай, - подбодрил его я.
– Я к тебе в рассказчики не нанимался, - ответил Боря.
Отрадно, что в нём сохранилась способность к человеческой речи, а от хамских привычек мы уж как-нибудь его отучим.
– Это невероятно!
– изрёк Аркадий.
– Липоксация?
– предположил начитанный Роман.
– За одни сутки?
– не согласился Иннокентий.
– Он бы в бинтах сейчас лежал, как мумия!
– Может, она бесконтактная, - встрял Павел со своей люпменской мифологией.
– А вот мы проверим!
– ободрился Коля, снова нащупав нить в будущее.
– Снимайте с него лохмотья!
Толпа с воодушевлением повалила Бориса на песок и стала рвать на нём одежду — не до церемоний. Солидное преимущество в весе оставалось на нашей стороне. Мы играючи справились с извивающимся противником и стали внимательно изучать его молодое, подтянутое тело. Что конкретно мы искали? Следы хирургического ножа? Магического вмешательства? Тёмные пятна от банок?
– Ничего не понимаю, - подытожил наши умственные усилия Аркадий.
– Подонок!
– обиделся на Бориса Николай.
За неимением улик жертву пришлось отпустить. И понаблюдать за её поведением.
Явных отклонений он нормы Боря не демонстрировал. Он покочумарил в теньке, переваривая пищу. Поплескался в лагуне. Позагорал. И всё же странно: ни с кем из нас общаться он не хотел, диковато шарахаясь при каждой случайной встрече.
К обеду он пришёл первым, едва на горизонте показались туземцы, несущие на плечах провизию. Он стал буквально вырывать у них кастрюли, подпрыгивая от нетерпения. У нас же, наоборот, что-то случилось с аппетитом — никто к столу не спешил, вероятно, обмысливая про себя, готов ли он ценой потери разума расстаться с излишками подкожного жира.
– Я на такие эксперименты согласия не даю!
– обозначил свою позицию по этому вопросу Коля.
– Ещё неизвестно, к чему это приведёт.
На этом месте вполне могла состояться дискуссия, однако её не произошло. Из чащи выскочил человек, худой, как палка. Он немедленно набросился на еду и чуть, было, не вступил за неё в драку с Борисом.
– Вася?!
– с трудом признал я в нём режиссёрское дитя.
Нужно ли говорить, что к общению он оказался готов точно так же, как и первый исцелённый. Он мычал и бодался при малейшей попытке применить к нему силу, и даже между собой у них не намечалось никакого диалога.