Остров водолазов
Шрифт:
Команду по распоряжению капитана возглавил помощник.
Судьба экипажа шлюпки сложилась, как свидетельствовали материалы дела, следующим образом.
Отойдя от «Минина», шлюпка направилась к видневшемуся на горизонте острову. Однако, пройдя половину пути, она была усилившимся ветром отнесена в сторону. Тогда помощник, опасаясь подходить к берегу в темноте, приказал зажечь фонарь и, попеременно гребя, удерживаться на месте. С рассветом пассажиры шлюпки обнаружили вблизи себя два рыбацких судна, которые оказались принадлежащими японским рыбакам.
Остров, на который рыбаки доставили
Между тем на «Минине» было принято решение строить плоты.
Для их изготовления пытались было использовать палубный настил, но он оказался чрезвычайно прочно прикрепленным к корпусу — доски крошились и ломались.
Тогда, сняв с трюмов люки, боцман принялся сооружать плоты из них. К первому прикрепили по краям пустые бочки и спустили на воду. Плот закачался на волнах, и, хотя вода то и дело гуляла по нему, прочность и способность его поднять достаточный груз не вызывали сомнений.
Плот перевели в тихое от волн место — за корму и приступили к изготовлению второго.
Увлеченные сооружением плотов, Мостовой и команда перестали обращать внимание на действия пассажиров.
Обстановка на пароходе становилась все более тяжелой.
«Минин» медленно погружался, то и дело испытывая удары корпусом о камни. Оба трюма были уже до половины залиты водой.
Все это не могло остаться для пассажиров незамеченным. Не отобрав в свое время от них оружие, Мостовой оказался в тяжелом положении. Когда стали вязать бочки ко второму плоту, на корме раздались выстрелы. Капитан с боцманом бросились туда. Но было уже поздно: группа офицеров оттеснила вахтенных матросов. Нападавшие сбросили с кормы два штормтрапа и по ним спустились на плот. Вниз полетели чемоданы и баулы. Перегруженный плот осел в воду, люди, толпившиеся на нем, оказались по колено в воде.
Мостовой перегнулся через борт и попытался образумить покидавших судно. В ответ раздались угрозы, щелкнул выстрел. Пуля ударилась в фальшборт и рикошетом ранила матроса, стоявшего рядом.
…Капитан приказал принести винтовки. Он, видно, хотел, чтобы те, на плоту, вернулись. Я подошел к борту. Слышу, щелкнуло, на руке кровь. Меня повели перевязывать.
Вернулся — те на плоту уже перерезали канат, и их несет. Весла у них были, но мало — весла два. Помню — гребли. Парус боцман хотел оборудовать, мачта у них была и парусины кусок.
Хотели на плоту поднимать его, но тут одну бочку оторвало. А ветром их сносит и сносит. Когда бочку оторвало, вижу — они все кинулись на борт, что повыше. Как раз и вторая бочка из воды выскочила. Один конец плота в воду, все с него и посыпались. Вдруг волна прорвалась за камни. Высокая. Подняла плот и перевернула. Капитан в бинокль смотрел. Никого, говорит, не видно. Конец.
Ну, это видели все — подействовало. Работать стало легче, и никто не мешал…
Трагическая картина гибели полутора десятков человек
Расширение пробоин в корпусе заставило капитана торопиться.
Около 17 часов плот был готов.
Состояние «Минина» в этот момент уже не внушало никаких надежд. Судно погрузилось в воду почти по палубу, все внутренние помещения были залиты. Креп достиг 25 градусов.
В этих условиях капитан принял решение покинуть пароход.
На «Минине» оставалось около двадцати человек, в основном команда. Среди пассажиров военных, как отмечали свидетели, уже не было.
Погрузка на плот была произведена, и в 17.30 плот покинул судно…
Он пробыл в океане около двух суток, после чего был обнаружен рыбаками с Кунашира, которых привел в район катастрофы помощник капитана. Отдельные группы, на которые распался экипаж и пассажиры «Минина», были затем доставлены на Хоккайдо.
Бедствия аварийного дня и длительное пребывание на заливаемом плоту не прошли для Мостового бесследно. На Хоккайдо капитан заболел, долго пролежал в госпитале и там скончался.
Команда после полутора лет пребывания в Японии почти вся вернулась на родину…
Далее излагались события, связанные с судьбой «Аяна».
Судно покинуло Хаккодате в условиях, когда капитан имел только самое общее представление о движении «Минина». Помня разговор на причале, Нефедов, войдя в воды между Большой и Малой Курильскими грядами, лег на курс 48 градусов и дал самый большой ход, который могла развить машина, — тринадцать узлов.
Радисту было приказано не оставлять попытки установить связь с «Мининым».
Напрасно капитан «Аяна» всматривался в затянутый тучами горизонт — впереди не было видно ни одного дымка. По расчетам Нефедова, идя этим ходом, он мог догнать «Минина» на меридиане южной оконечности Кунашира.
Как только усилился ветер, Нефедов приказал проверить крепление палубного груза и осмотреть трюмы.
Океан мало-помалу покрывался барашками. Полосами находил туман. В 18.20 была замечена гора, которую капитан определил, как вершину Сендзюкуити. Карта не показывала никаких опасностей, и капитан продолжал движение не уменьшая ход.
В 18.23 послышался голос вахтенного матроса:
— Слева тридцать — судно!
Одного взгляда в бинокль для Нефедова было достаточно, чтобы в черной полоске, то исчезавшей среди волн, то появлявшейся вновь, опознать «Минина».
Однако, как это всегда бывает в условиях бурного моря и плохой видимости, определить сразу, что пароход стоит без хода, Нефедов не смог.
Ничего не подозревая, «Аян» продолжал движение, с каждой минутой приближаясь к опасному району.
У англичан для обозначения судов, построенных по одному проекту, есть выражение «систер-шип». У капитанов, плавающих на таких судах-близнецах, естественно, вырабатывается обостренное чувство понимания, в каком состоянии находится другой корабль. И чем ближе подходил Нефедов к «Минину», тем более странным представлялось ему поведение второго корабля. Сначала ему показался неестественным курс, которым идет «Минин». Затем он обратил внимание на крен и дифферент парохода.