Остров. Остаться людьми. Тетралогия
Шрифт:
Взгляд кавторанга тяжелел.
– Франческо! – крикнул он.
– Что вы собираетесь делать? – забеспокоился Донован.
– Покопаться в его чемоданчике…
– Что вам угодно? – спросил итальянец, и по его голосу нетрудно было догадаться, что он не меньше Доктора обеспокоен настроением Макарова.
– Откуда и куда вы едете?
– Разве это вас касается?
– Теперь – да, – заверил его Макаров.
– А мне кажется, нет.
– Что в вашем кейсе?
– Это касается вас еще меньше.
Поднявшись, Александр
– Откройте свой кейс.
– Не пытайтесь заставить меня сделать то, чего я не хочу, – предупредил итальянец.
– А что будет, если я вас заставлю?
– Вы не заставите, – тише, но увереннее произнес Франческо, делая шаг назад.
– Мистер Макаров…
Александр протянул руку в сторону Донована, приказывая ему молчать.
– Что вы подсыпали в кофе своему попутчику?
– Вы, кажется, доктор, – проговорил бледный как полотно Франческо, обращаясь к Доновану. – Так примените свои знания, чтобы вернуть сознание этому человеку.
– Мистер Макаров, – повторил Донован, вставая так, чтобы оказаться между кавторангом и итальянцем, – попытайтесь меня услышать.
– Я весь внимание, – сказал Макаров, уже зная, что через мгновение отнимет кейс, чего бы это ему ни стоило.
– Если Франческо подсыпал своему спутнику бензодиазепин, то он должен был сделать это в каюте, после того как его принесет туда официант. Но первую чашку перехватили вы, она миновала Франческо, не так ли?
Макаров продолжал давить взглядом итальянца.
– А это значит, что в первой чашке, которую нес официант, бензодиазепины уже были! Вы с Адриано испытали сходные симптомы овердозы, он умер, а вы, к моему великому удивлению, нет! Но будьте же логиком, ведь вы военный моряк, черт вас возьми! – Донован уверенно смотрел в глаза Макарову, и хотя взгляды их не встречались, он понимал, что моряк несколько убавил пыл. – Как Франческо мог насыпать вам в чашку что-то на ваших глазах?!
– Хорошо мыслите, док, – согласился Александр. – Но и в вашем расчете есть промах. Вы упустили версию, что Франческо и кто-то из команды были заодно.
– Вы маньяк, – пробормотал, судорожно подрагивая бровью, Франческо.
– Я еще успею порыться в твоем кейсе, – пообещал Макаров, отворачиваясь.
– Вам не терпится попасть на тот свет?
На это Александр ничего не ответил. Теперь он был всецело озабочен отсутствием Питера и остальных.
– Где я?…
Донован благодушно положил руку на плечо обалдевшего филиппинца.
– Мы сейчас это обсуждаем.
Постояв, филиппинец двинулся в сторону океана. Отчаянно борясь с гравитацией и превозмогая чудовищное похмелье, он упрямо двигался к тому месту пляжа, где прибой облизывал белый песок.
– Куда он идет?
Вопрос доктора повис в воздухе. Перед ними был океан и ничего больше. Зайдя в воду по щиколотку, филиппинец уверенно, если так можно было назвать упрямое движение вперед, уходил к горизонту.
Когда он забрел в воду по пояс, Макаров сделал два шага вперед.
– С ним после рома не все в порядке.
– Может быть, он решил освежиться?
Макаров сначала медленно, а после ускоряясь с каждым шагом, направился вслед за филиппинцем. Уже было ясно, что тот не хочет пару раз окунуться, чтобы прийти в себя. Разбежавшись, Макаров бросился в воду. Догнать уходящего вдаль сумасшедшего ему не составило труда.
– Куда вы плывете, черт вас возьми?! – крикнул он, схватив опухшего от ночной попойки чудака за плечо.
Тот развернулся, и Макаров отшатнулся, ударив руками по воде.
На моряка смотрели полные безумия глаза.
– Я говорил – надо спать!… Надо много спать!
Перехватив его за шею, отставной моряк потащил
филиппинца на берег.
Тот яростно сопротивлялся. Он не хотел на берег.
– Вы все умрете!
Он кричал это, когда, перехватив его за пояс, Макаров вел его уже по берегу. Обмякнув и не оказывая сопротивления, филиппинец переставлял ноги и бормотал, как сомнамбула:
– Мы все умрем…
*
Нидо Сорбито, уроженец пригорода Манилы, рухнул на песок и закрыл глаза. Спутавшиеся волосы закрыли его лицо, и он перевернулся на бок, сметая их рукой.
Нидо не спал с того самого дня, как на Кубе ступил на палубу «Кассандры». В позапрошлую бессонную ночь он решил посмотреть на воду. Она всегда его успокаивала, так, быть может, она и сейчас успокоит его так, что он сможет уснуть?
Выбравшись из каюты, он запер дверь, прошел по длинному коридору и поднялся на палубу. Он не мог дать себе отчет в том, что сделал, но когда над его головой, на потолке, играющем и роль пола капитанской рубки, раздались шаги, прижался спиной к стене. Прошел вдоль нее и оказался в углу, рядом с освещенной площадкой, куда вела лестница сверху.
Двое спускались по ней молча и сосредоточенно.
Нидо всегда был человеком набожным и поступков, свойственных людям любопытным, не совершал. Окажись он сейчас в родном Кэсоне, пригороде Манилы, он очень бы удивился своему подобному поступку. Но здесь, когда странностями было окутано каждое событие, он словно натянул на себя невидимый защитный костюм, спасающий от неприятностей. Прижавшись к стене затылком, словно это помогало спрятаться всему ему, он навострил слух.
– Вы не поставили меня в известность о ваших планах, – услышал Нидо голос, который впоследствии уже никогда и нигде не слышал. – Кажется, еще в Гаване я говорил о том, что отказываюсь этим заниматься.
– Пирс, – ответил кто-то голосом, который Нидо будет слышать весь последующий день, – вам нужно Расслабиться. Подумайте о будущем, напейтесь, в конце концов. Но завтра вы…
– Я отказываюсь.
– Вы отказываетесь от пятидесяти тысяч долларов только из-за того, что вам предлагают путешествие в рай? – удивился знакомый Нидо голос.
– Вероятно, представления о рае и аде у нас разные, – ответил кто-то, – то есть я хотел сказать, что для вас рай то, что ад для меня.