Остров. Остаться людьми. Тетралогия
Шрифт:
Левша не выдержал и, глядя на них, рассмеялся.
— Макаров, ты ей не объяснишь…
— Кори! — продолжал Гламур. — Твое мужество достойно поощрения. Я увеличу твой заработок вдвое.
— Она уже сказала, куда идти, — сказал Макаров Левше. Подумав, он осмотрел пистолет и спросил: — А почему это я не могу ей объяснить?
— Тебе лучше не знать…
На подготовку ушла минута. Пока в голове Гламура, который последовательность коридоров и помещений знал, конечно, лучше Кори, не созрел план, действовать нужно было незамедлительно.
— Гламур, я лежу за стеной пристройки, а Левша держит нескольких из твоих людей на прицеле! У нас не такие уж уязвимые позиции!
— Можете перестрелять их всех, мне наплевать! — отозвался Гламур по-русски. — Мне нужен тубус! И вы не уйдете отсюда, пока я не узнаю, где он! Как насчет поговорить? Да отзовитесь вы, черт побери! Не нужно строить иллюзий относительно того, что я выпущу вас отсюда! — Замолчав, Гламур с удовольствием констатировал, что его слова встречены молчанием. — Вы понятия не имеете, как воспользоваться тем, что находится в тубусе! Вы беспросветно глупы! И даже академик Гинзбург не нашел бы применения содержимому! Что вы хотите? Я дам вам все, что потребуете, но верните мне тубус!..
Гламур. Москва, октябрь 2007-го…
Погода в Москве капризничала. Еще вчера шел мелкий дождь — последние слезы октября, — нудно частил по матерчатым крышам уличных кафе, улицы дышали влагой, и настроение было такое, что единственными желаниями были горячий душ и чашка кофе. Но уже к вечеру из-за рассеявшихся облаков выглянуло солнце, однако было уже поздно — день катился к вечеру, и влага так и не успела просохнуть. И еще сейчас, в девять часов утра, асфальт был по-прежнему влажен. Воздух пропитался озоном, и от этой удивительно чистой смеси дышалось легко и свободно. И дело даже не в фонтане в парке имени Горького, дело именно во вчерашнем дожде.
В вечерние часы здесь бывает много народу. Закончившие рабочий день служащие, захватив бутерброды и кофе в термосах, не спеша двигаются к парку, рассаживаются вокруг фонтана, прогуливаются и набираются сил для шествия домой. Хотя торопиться, по сути, незачем, поскольку их жены и дети здесь же, рядом. Около фонтана собираются все, кто живет неподалеку и хочет оставить в памяти кусочек еще не покрытой снегом Москвы. Голуби организовывают тусовку, из посетителей выбирая старушек с кульками и детей. Последних — с осторожностью. В маленьких головках этих двуногих часто что-то переключается, и они, вместо того чтобы крошить булку, что в руке, вдруг срываются с места и начинают безумную беготню.
На лавочке в парке сидел человек лет тридцати на вид, в коротком демисезонном пальто и с непокрытой головой. Листая газету, он изредка посматривал по сторонам, перебирая взглядом вновь появляющихся у фонтана людей. Начитавшись вдоволь хроник Москвы, молодой человек вздохнул, потянулся — дотянулся до урны и баскетбольным жестом направил туда скомканную газету. Восхититься таким бесшабашным жестом было некому, все присутствующие вокруг были заняты своими делами.
Вскоре, однако, появился мужчина лет сорока, он уверенным шагом направился к лавочке, на которой сидел молодой человек. Мужчина был высокого роста, волосы его, черные и волнистые, спадали на плечи пальто, взгляд блуждал вокруг молодого человека, однако шел он именно к лавочке как к конечному пункту своего путешествия. Дойдя, остановился и чуть пожал плечами, поняв, что замечен и идентифицирован.
— Разрешите присесть рядом?
— Это свободная страна, — ощупывая стоящего взглядом, заметил молодой человек.
— Свободная от чего?
— От ученых. Все ученые переехали к вам.
Мужчина пригладил на голове волосы, аккуратно присел в полуметре от скупого на слова соотечественника и уставился куда-то вдаль пустым взглядом.
— У меня такое впечатление, что вы нервничаете, мсье Дебуа.
Черноволосый повернул к собеседнику голову. На губах его играла усмешка.
— А вы бы на моем месте не нервничали?
— Я на вашем месте сейчас и нахожусь, — бросил молодой человек и уложил руку на спинку лавочки так, чтобы было удобно беседовать. — Чем мое место отличается от вашего? Я пытаюсь заработать, вы тоже пытаетесь заработать. Я рискую в любой момент оказаться в руках властей, и ваше положение в этом смысле совершенно идентично моему. В чем разница, мсье Дебуа? — И молодой человек, закинув ногу на ногу, провел взглядом по парку. — Разница лишь в том, что я делаю это еще и любя науку, вы же, в силу определенных обстоятельств, относясь к науке с безразличием. Вас заставила прийти сюда любовь к деньгам. Иначе говоря, причаститься к научным исследованиям вы решили только после того, как запахло наваром.
— Послушайте, как вас там… Гламур, — раздраженно забормотал Дебуа, — если вы рассчитываете, что я пришел сюда для того, чтобы вы прочли мне лекцию по этике, тогда я, пожалуй, оставлю вас наедине с вашими экзерсисами. Меня интересуют, вы правы, деньги, а не болтовня изгнанного с кафедры университета неудачника.
— Вы определенно нервничаете. — Молодой человек развернулся к Дебуа. — Сократим алгоритм нашего разговора. — Он закурил, предложил Дебуа. Тот отказался. — Я работаю над этим проектом пять лет. Видите ли, Дебуа, в природе существует вещество, способное менять мир по своему усмотрению. Быть может, оно изначально существовало на Земле. Не исключено, что занесено из галактики. Что касается меня, я склонен думать, что оно не появилось во время взрыва, образовавшего планету, смешавшись необходимыми компонентами в случайном порядке. В этом случае его было бы много и о нем знали. Поэтому я считаю, что оно вместе с метеоритом занесено в сибирскую тайгу извне. Откуда — никто уже никогда не узнает, до тех пор, пока не найдет это вещество. Изучив и проанализировав, можно будет дать ответ, из какой части Вселенной оно упало на Землю. Но это все научные разговоры. В таком контексте они вряд ли привлекут ваше внимание. Поэтому я сразу перехожу к тому, что вас заинтересует. К свойствам этого вещества.
Дебуа вынул свои сигареты и тоже закурил.
— Если можно, покороче.
— Конечно. Со снобами я никогда не разговариваю длинно.
Дебуа удивленно посмотрел на человека, который пытался добиться от него финансовой помощи.
— Об этом веществе, — не замечая его реакции, заговорил Гламур, — писал еще Эйнштейн. Он утверждал, что создать машину, путешествующую во времени, невозможно. Гений справедливо полагал, что та энергия, которая необходима для создания сверхскорости, уничтожит саму машину. Поэтому он сделал вывод, что нужно создавать не машину, а условия для ее движения.
— Мне уже хочется уйти, — признался Дебуа.
— Это потому, что вы гангстер, а не физик. Но вам все-таки лучше дослушать меня до конца. Так вот, Эйнштейн считал, что можно вернуться в прошлое, обнаружив некий коридор. Но сам коридор вас никуда не приведет. Чтобы вам объяснить… — Гламур, улыбаясь, задумался. — Чтобы вам объяснить, я вам вот такой пример приведу. Вы купили в магазине лыжи и приехали в Куршевель. Но лыжи не едут. В чем дело? — спрашиваете вы инструктора. А он говорит — лыжи сами не поедут. И мажет ваши лыжи парафином. И теперь вы слетаете с горы как по маслу, развивая сумасшедшие скорости. Так вот, парафин в этом случае — то самое вещество, о котором идет речь. Его свойства таковы, что ничтожного его количества хватает, чтобы развить скорость, достаточную для перемещения во времени.