Остров
Шрифт:
Хотя песня в основном была посвящена смерти и призракам, трактовалась эта тема настолько беспечно, что петь “Матильду” было сплошным удовольствием.
Вели мы себя крайне вызывающе, словно дразня Уэзли и Тельму – если они, конечно, были настолько близко, чтобы услышать нашу задорную и дерзкую строевую.
После “Вальсирующей Матильды” мы запели “Катись своей дорожкой, Джек”. Вначале я не знал слов, но легко их запомнил, прослушав раз Билли и Конни, и присоединился к ним. Затем мы пели песню “Хей, Джуд!”,
В качестве следующей песни я предложил “В гости к Мудрецу страны Оз”.
Что вызвало смех Билли.
– Вот забавно! – Забавно было, главным образом, потому, что на плече я нес топор. – Из тебя получился бы очень симпатичный Железный Дровосек, – продолжала она. – А я буду Трусливым Львом.
Симпатичным. Она назвала меня симпатичным.
– Перестаньте, – обиделась Конни. – Мы что, делим роли? А что тогда остается мне, Страшила? Не выйдет. Что там у него не хватало? Мозгов? Нет уж, огромное спасибо.
– Ты могла бы быть Дороти, – улыбнулся я ей.
– А что, если я не хочу быть Дороти? Дороти – размазня.
– Тогда остается Тотошка, – заметила Билли.
– Собака. Премного благодарна, мамуля. Если мы собираемся петь эту клятую песню, тогда не будем терять времени, ладно? Вы, ребята, можете прикидываться кем угодно, а меня – увольте.
– Какая ты, право, некомпанейская, – промолвила Билли.
– На себя лучше посмотри.
– Давайте петь, – предложила Билли.
И без дальнейших пререканий мы затянули “Мудрец страны Оз”.
Как выяснилось, никто из нас толком не знал слов. Незнание мы стремились компенсировать задором и совершенно испортили бы песню, если бы к этому времени не подошли к плоской наклонной глыбе чуть пониже лагуны. Словно по сигналу, мы умолкли.
На этот раз никто не пополз по плите в разведку. Мы взобрались по ней все трое – Конни впереди – и встали на ее гребне на виду у всех, кто мог за нами следить.
Вокруг не было ни души.
– И что теперь? – прошептала Конни.
– Кимберли намеревалась зайти с тыла, – указала Билли. – Так что она скорее всего должна быть там, на другой стороне.
– Где-то выше по течению, – добавил я.
– Тогда нам надо переплыть на другой берег, – предложила Билли.
– Без меня, – заявил я. – С этим топором я далеко не уплыву.
– Оставить его здесь? – неуверенно предложила Билли.
– Могут стянуть. К тому же вдруг он нам понадобится?
– Боюсь, ты прав, – согласилась она. – Тогда нам лучше обойти по берегу.
Я ожидал, что Конни скажет что-то вроде: “Вы как хотите”, прыгнет в воду и поплывет. И я не укорял бы ее. Мне и самому хотелось нырнуть. Вода словно тянула к себе магнитом. К тому же прошел бы зуд от комариных укусов.
Но Конни приготовила мне новый сюрприз.
– Я пойду первой, – заявила она. Затем она свернула влево и
Идти было нелегко. Приходилось карабкаться по камням и нырять под раскидистые ветви. Часто мы были вынуждены протискиваться в расселины, преодолевать острые гребни, крутые склоны и буреломы, где сам черт сломил бы ногу. Мы все запыхались и покрылись испариной.
Я чувствовал себя виноватым и через некоторое время предложил:
– Может, вам все же лучше переплыть? Мы могли бы встретиться на другом берегу.
– Это самое неподходящее место для того, чтобы начинать раскалываться на группки, – заметила Билли.
– Ты стремишься к смерти? – спросила меня Конни.
– Просто мне ужасно неловко заставлять вас делать это.
– Ну что ты, – возразила Билли, – ты оказываешь нам большое одолжение. Ведь ты тащишь на себе наше главное оружие, черт побери.
В этом она была права.
И так мило с ее стороны обратить на это внимание.
Видно, они обе воспринимали этот тяжелый переход как неизбежную часть нашей миссии по воссоединению с Кимберли и совершенно не винили меня.
Мы старались держаться как можно ближе к воде. Благодаря этому у нас постоянно был хороший вид на лагуну и большую часть противоположного берега, включая водопад. И мы все высматривали Кимберли, а также какие-нибудь следы Уэзли или Тельмы.
Шагая позади, я прикрывал наши спины.
Но время от времени я любовался Билли и Конни. Не мог с собой справиться.
Коротко остриженные волосы Билли взмокли от пота и прилипли к голове темными завитками. Ее спина, густо потемневшая от солнца (вот тебе и лосьон против загара), блестела, словно политая растопленным маслом. На спине перекрещивались крепление томагавка и три витка длинной веревки. Томагавк подскакивал и раскачивался на правом бедре при ходьбе, а плавки распирали крутые и упругие ягодицы. Помню, как тогда, бредя за Билли следом, я подумал: вот бы увидеть ее в таких плавках, как у Конни.
Что касается Конни, ее короткие светлые волосы выглядели почти точно такими же, как волосы матери. Но на этом сходство и заканчивалось. У нее не было ни широких плеч, ни широкой спины, ни впечатляющих крутых бедер. Сзади Конни была кожа да кости, тогда как ее мать – кровь с молоком.
На Конни красовалась жилетка из полотенца, прикрывавшая большую часть спины. Ниже жилетки она была голой, если не считать пояска и полоски оранжевой материи, опускавшейся (и почти исчезавшей) между ягодицами. Булочки были коричневыми и лоснящимися, но на них выделялось несколько красноватых прыщиков от комариных укусов.
В общем, обе были бесподобны.
Примерно с час я плелся за ними, изнывая под весом топора, все время начеку, выглядывая Кимберли и пожирая глазами Билли и Конни.