Остров
Шрифт:
Хозяин сразу прилип глазами к новым посетительницам. Забава, шепнув хозяйке:
– Вам на лестницу, и в последнюю дверь по коридору. А я этого отвлеку, – направилась к стойке. Судя по заблестевшим глазам хозяина, девушка улыбалась ему более чем приветливо.
Вздрагивая от каждого взрыва хохота, Веселина пробралась в угол. И, лишь когда дверь из старых, подгнивших досок захлопнулась за спиной, смогла успокоиться.
С замирающим сердцем поднялась на второй этаж, коридор встретил сквозняками и сырым холодом. Подойдя к последней двери, девушка
Боясь, что ее застанут в столь неподобающем месте, Веселина проскочила в комнату. На кровати у задней стены кто-то зашевелился. Девушка замерла в страхе, но это оказался Ярослав. Жесткие обычно черты во сне разгладились, он выглядел утомленным.
Девушка тихонько засмеялась и Ярослав мгновенно проснулся. Сел на кровати, и из серых глаз, изумленно расширившихся, почти сразу исчез туман сновидений:
– Ты? – только и смог спросить он. И лицо его в этот миг, как никогда ранее, походило на человеческое.
– Я, – ответила Веселина смело и наклонилась.
Переход из сна в явь получился столь плавным, что впору было перепутать: только что Ярослав видел Веселину во сне, видел, как она падает в пропасть и ничем не мог ей помочь, и вот она, целая и невредимая, замерла в его руках желанной добычей для любого мужчины.
На этот раз все случилось гораздо мягче, чем тогда, ночью. Он осторожно и медленно раздел ее и прикосновения девушки не причиняли боли. Зато боль была – внутри, и, лаская ее нежную кожу, скользя губами по груди, бедрам, животу, Ярослав чувствовал, что внутри него что-то растет, поднимается опаляющим вихрем. Что-то теснило горло, перехватывая дыхание.
Когда девушка затрепетала, отдаваясь его ласке, Ярослав ощутил, что умирает. Ледяной ком охватил сердце, перед глазами потемнело. Холодная волна поднялась в голове, тихую комнату наполнил шум морского прибоя.
Он пытался закричать, но из горла вырвался только жалобный хрип. Сквозь грохот услышал, как что-то спросила Веселина, но не смог понять слов. Кожа его горела, и лишь там, где тела касались маленькие женские руки, он ощущал прохладу.
На миг грохот сменился тишиной, еще более неестественной, и Ярослав ощутил, как тело его течет, оплывает. Голову наполнила звенящая пустота, и в тот же миг череп лопнул.
Ярослав замер, на миг его тело странно напряглось, словно закаменело. Мышцы, скованные напряжением, вздулись уродливыми буграми.
– Что происходит? – Веселина заглянула мужчине в глаза, но в серых зрачках была лишь пустота.
Ярослав вздрогнул, на лице проступили крупные капли пота. Затем мышцы его расслабились, Отдавший Душу со стоном осел на кровати.
В испуге Веселина выбралась из-под него, начала одеваться. Когда завязывала пояс, с кровати донесся хриплый голос, так не похожий на прежний красивый баритон Ярослава:
– Ты уходишь?
– Нет! – девушка обернулась и обомлела: он улыбался. Ярослав улыбался! Отдавший Душу улыбался!
Удивление
– Что случилось?
– Да так, – Ярослав сел, ладонями провел по лицу, стирая пот. – Я все вспомнил, я вновь человек…
Голос его прервался, что-то темное проступило в глазах, и Отдавший Душу, теперь уже бывший, опустил голову.
– Это невозможно! – воскликнула Веселина, чувствуя, как безумной птицей бьется сердце. – Выходцы из Храма никогда не становятся людьми!
– Да, никогда, – Ярослав вздохнул. – Никто из Отдавших Душу не смог ее вернуть.
– Может быть, это из-за меня?
– Может быть, – Ярослав пригладил волосы. – Кто знает, может быть именно любовь делает человека – человеком?
– Ты расскажешь мне о себе? О том, кем был раньше?
– Расскажу, – и вновь тень набежала на лицо, столь бесстрастное и неподвижное ранее. – Только сначала схожу вниз, возьму что-нибудь поесть.
Он вернулся с окороком и пузатым кувшином. Комната наполнилась запахами мяса, пива, а когда Ярослав зажег свечу, то стало даже уютно. Рядом с ним Веселине казалось, что из щелей не так дует, а сидит она совсем не на жестком, неудобном стуле.
Он ел жадно, словно голодал неделю. Улыбался Веселине, когда ловил ее взгляд, и девушка вздрагивала: только взгляд отца, да и то в детстве, приносил столько радости.
Поев, Ярослав аккуратно убрал со стола и уселся, приняв позу, которую Веселина у него ранее никогда не видела: ногу на ногу, левый локоть на колено и голову на ладонь.
– Я вспомнил о себе все, – сказал задумчиво. – Но боюсь, тот человек, о котором я буду рассказывать, совсем чужой для тебя. Ты полюбила Ярослава, Отдавшего Душу, а жизни его – всего год. Тот же, кем я был ранее, не имеет к Ярославу никакого отношения. И он может тебе совсем не понравиться… Ты точно хочешь слушать?
– Хочу, – твердо ответила Веселина.
– Меня, эээ, его, зовут, точнее, звали Воймир. Родился он на севере, в небольшом городе на реке Сея, – Ярослав потряс головой, словно отгоняя назойливую муху. – Семья моя… его – одна из богатейших. Отец был городовым воеводой, дед – тоже. И его, Воймира, с детства приучали к оружию…
– А что привело тебя в Храм? – спросила Веселина нетерпеливо.
Ярослав (или Воймир?) помрачнел:
– Об этом я меньше всего хочу рассказывать… было много крови и много позора. Такой позор не смоешь ничем и Воймир бежал в Храм, из которого не вернулся…
– Но теперь-то он вернулся? Или нет? Или вас двое? – девушка закусила губу.
– Нет, он не вернулся, – твердо ответил Ярослав (все же Ярослав) и глаза его угрюмо сверкнули. – Вернулась лишь его память. А душа… Ее изменило пережитое в Храме. Пройденное там невозможно отторгнуть, и именно оно отделяет Воймира от Ярослава.
– А что было в Храме?
– Не буду описывать в подробностях обряд, что надо мной сотворили, он ужасен. После него осталась пустая оболочка, которой ведуны Храма дали имя, а потом научили убивать Иных. Остальное ты знаешь…