Острова Чалдеи
Шрифт:
– Свежий воздух – величайший экзорцист, - заметил он. – Отправляйтесь. И, - он посмотрел на нас, ждущих снаружи, - желаю вам доброго пути, леди.
Так что мы проделали оставшийся путь вниз с двенадцатью пьяными послушниками. С этого склона горы дул довольно сильный ветер, и, что бы ни говорил Жрец, по-моему, послушникам от этого стало только хуже. Они раскачивались, они шатались, они пели, они хихикали, и каждые десять ярдов один из них неизменно падал в кусты дрока, в то время как остальные громогласно хохотали. Нескольким из них пришлось сойти с тропы, когда их рвало.
– Боги, - не переставал говорить Айвар. – Мне только
А тетя Бекк несколько раз спросила их:
– Вы уверены, что вам не лучше сесть здесь отдохнуть? Мы прекрасно справимся и сами.
– О, нет, леди, - отвечали они ей. – Мы не можем. Прикажы. Должны увидеть ваш в бежопашношти на корабле.
Тетя Бекк вздохнула. Было ясно, что Жрец обещал Верховному королю доставить нас на корабль.
– Да провались он пропадом! – воскликнула тетя Бекк.
Окруженные улюлюкающей, шумной, смеющейся толпой, мы, наконец, спустились туда, где камни переходили в песок, а садящаяся луна освещала довольно большой корабль, сильно качающийся на волнах в заливе. При виде него Айвар застонал. Среди мокрого плеска и сияния разбивающихся о берег волн нас ждала шлюпка, команда которой поспешно выпрыгнула на берег, чтобы встретить нас.
– Поторопитесь, иначе мы пропустим отлив, - сказал один из них. – Мы уж думали, вы не успеете вовремя.
Я соскользнула с осла и погладила его. Также я погладила куст дрока рядом со мной. Он цвел – но когда дрок не цветет? – и от ласки моих пальцев разнесся сильный аромат. Этот запах всегда заставляет меня думать о доме и о Скарре. И мне было ужасно неприятно, когда самый младший послушник поспешно качнулся в этот самый куст, и его там стошнило.
– Сюда, девчушка, - один из матросов подхватил меня на руки и, когда я яростно запротестовала, пояснил: – Перенесу тебя через воду.
Я позволила ему. Именно в этот момент я почувствовала почти невыносимую усталость. Мне казалось, будто, покидая почву Скарра, я оставляю позади всю силу, но я понадеялась, что это просто из-за того, что я не спала предыдущую ночь. Пока меня переносили через бьющийся прибой, оставляющий на губах вкус соли, я мельком видела Айвара и Ого, идущих вброд рядом со мной, а подальше – тетю Бекк, выпрямившуюся во весь свой немаленький рост, глядя в лицо матросу, который предложил перенести и ее тоже. Я видела, как она глянула на волны, подняла каблук и посмотрела на него, а потом пожала плечами и сдалась. Она перебралась к лодке, чинно сидя на руках матроса, сведя каблуки вместе и скромно обняв его руками за шею, словно бедняга был еще одним ослом.
Я едва помню, как мы подгребли к большому темному кораблю. Думаю, я заснула, прежде чем мы до него добрались. Когда я проснулась, было прозрачное серое утро, и я лежала на животе на узкой скамье в теплой, но вонючей деревянной каюте. Я тут же вскочила. Я знала, что до Берники всего сорок морских миль [1] .
– Небеса! – вскричала я. – Я пропустила всё путешествие!
Выяснилось, что это не так. Когда я вылетела в покачивающийся, скрипящий коридор под палубой, тетя Бекк встретила меня новостями, что ночью мы встретили противный ветер.
1
Морская миля – единица измерения, принятая в мореплавании и авиации. Первоначально морская миля определялась
– Матросы сказали мне, - сообщила она, - что Логранская баррикада заворачивает воздух и морские течения, когда ветер дует на север. Мы будем плыть еще день или около того.
И она отправила меня обратно, чтобы я причесалась как следует.
Завтрак проходил в маленьком, дурно пахнущем закутке на корме, где морские волны постоянно разбивались о единственное крошечное окно, а стол скользил вверх-вниз, точно качели. К моему удивлению, никакой каши. Я бы не возражала против каши. Я умирала от голода. Я налегла на овсяные лепешки и мед, как если бы мы были на суше и горшок с медом не скатывался вниз по столу каждый раз, когда был нужен мне.
Некоторое время спустя тетя Бекк вытерла пальцы и передала тряпку мне.
– Десяти лепешек достаточно, Эйлин, - сказала она. – На этом корабле нет запасов еды на месяц. Сходи посмотри, что с Айваром и Ого.
Я пошла неохотно. Мне хотелось – помимо большего количества лепешек – пойти на палубу и посмотреть на море. Я нашла мальчиков в душном тесном пространстве за трапом. Айвар стонал, лежа на кровати. Ого сидел рядом с ним, выглядя встревоженным и преданным, держа в готовности на коленях большой таз.
– Уходи! – велел Айвар. – Я умираю!
– Я не знаю, что делать, - сказал мне Ого. – Он всю ночь в таком состоянии.
– Сходи за тетей Бекк, - сказала я. – И позавтракай. Я подержу таз.
Ого моментально передал мне таз. Я поставила его на пол. Он был отвратителен.
– Не ставь его туда! – взвыл Айвар, когда Ого вылетел из комнаты. – Он нужен мне! Немедленно!
Он действительно выглядел больным. Его лицо походило на сало – бледное и блестящее. Я снова подобрала таз, но он завопил:
– У меня в желудке не осталось ничего, чем бы меня рвало! Я умру!
– Не умрешь. Это не по-геройски. Где лекарство, которое упаковала для тебя мать?
– В сумке, на которой ты сидишь, - выдохнул Айвар. – Но дурак Ого не знает, которое оно!
– Ну, подозреваю, я тоже не знаю, - я встала и открыла сумку, - а я не дура. Почему ты не знаешь?
Айвар просто зарылся лицом в шишковатую маленькую подушку и застонал. К счастью, в этот момент вошла тетя Бекк.
– Просто смешно, - сказала она, разобравшись в ситуации. – Я думала, Ого преувеличивает. Отодвинься, Эйлин, дай мне взглянуть на эту сумку.
В сумке находилось немало горшочков и бутылочек, аккуратно уложенных среди одежды. Тетя Бекк вынула их все и выстроила в ряд на половицах.
– Хм, - произнесла она. – Которая?
Она поднимала одну за другой стеклянные бутылочки и смотрела их на свет. После чего покачала головой. Она поднимала одну за другой глиняные горшочки, вынимая пробки и нюхая. Айвар приподнялся на локте, обеспокоенно наблюдая за ней. Тетя Бекк снова покачала головой и очень аккуратно и неторопливо начала выливать содержимое в таз.