Острова и капитаны
Шрифт:
«Легко говорить!..»
Говорить и правда легко — рассуждать о долге, бескорыстии и других благородных вещах. А ты докажи на деле. Помнишь, ты сказал, что у меня есть дом в Среднекамске? Так вот, мне не надо, я отказываюсь, пусть вместо меня будет Заглотыш! Ну?..
Егор злорадно представил, как закрутится, заговаривается Михаил, и… в глубине души отчаянно боялся этого. И надеялся, что такого не случится. Потому что пришлось бы тогда сказать: «Значит, все твои принципы — одни слова?
И отказаться от жестокого своего эксперимента он уже не мог. Жутковатый соблазн разом и полностью выяснить, что за человек Михаил Гаймуратов, был сильнее сомнений… Да и как откажешься? Заглотыша то куда денешь?
Ничего этого Егор Веньке не сказал. Объяснил коротко:
— Раз домой не пускают, единственный выход — сдать его Михаилу. Он разберется, служба такая…
— Пожалуй… — согласился Венька. — Ну, вы проходите, в конце концов.
— Да зачем? Дай какую-нибудь одежду — и мы на вокзал.
— Куда так сразу-то? — Венька посмотрел на переступающего нелепыми сапогами Заглотыша. — Он же, наверно, лопать хочет… А еще ты, братец-кролик, хочешь в туалет. — Он ловко вытряхнул Заглотыша из ватника и подтолкнул: — Топай вон в ту дверь.
Егор смотрел на Редактора смущенно и с уважением. Вот что значит иметь младшего брата. Сам Егор о таких вещах и не подумал бы… Венька покачал ватник в руке.
— Ну и хламида… Сейчас я с мамой поговорю, может, Ванюшкино старое пальто еще не распорола.
— Она дома? — перепугался Егор. Встречаться с Венькиной матерью он никак не рассчитывал. После всего, что случилось в октябре! Отец — другое дело, он мужик хладнокровный, поговорили по-деловому. А матери в тот раз, к счастью, не было…
Но Венька, не слушая, исчез, и минуты две Егор с появившимся Заглотышем переминались у вешалки. Потом вышли Венька с матерью. Она была рослая, с крупным лицом и густыми мужскими бровями. Сказала, будто знала Егора Петрова давно:
— А! Здравствуй, здравствуй, Егор… — Глянула на Заглотыша. — А это и есть путешественник? Сейчас посмотрим, что тут можно сделать… Да заходите же в комнату, наконец!
Держалась она добродушно-решительно, не удивлялась, не расспрашивала. Значит, Венька успел ей все объяснить. И, видно, была его мама человеком дела.
Они разделись, разулись и в комнате увидели елку. Она подымалась в углу — высокая, под потолок. На стремянке стоял бесенок и надевал на верхнюю ветку золотисто-малиновый шар.
Бесенком был Ваня. В узком черном свитере, в черных колготках и шортиках с разноцветными заплатами. С пришитым длинным хвостом. На конце хвоста — кисточка.
Он обернулся и тоже не удивился. Расплылся в улыбке.
—
Венька сказал:
— Ивану не терпится, вздумал уже сегодня елку ставить. И в костюм вырядился чуть не за неделю до спектакля.
— Это чтобы к роли лучше привыкнуть, — сообщил Ваня.
— Чего привыкать, и так бес натуральный, — сказал Венька.
— Не-а, я очень тихий ребенок.
— Ага, в тихом омуте…
Заглотыш молчал и мигал глазами-пуговицами. То ли подавлен был неясностью своей судьбы, то ли тихо завидовал чужой домашней радости. За окнами был уже лиловый вечер, горела над столом люстра, при ее свете сильно лоснилась затертая школьная курточка Заглотыша, под ней видна была грязная майка.
Венькина мама принесла стопку одежды и оглядела Заглотыша от дырявых носков до нечесаной макушки.
— Чадушко ты ненаглядное. Ты что, котельную чистил или уголь разгружал?.. Егор, как ты повезешь такого чумазого?
Егор только вздохнул. Венькина мама решительно сказала:
— Сейчас колонку зажгу. Отец недавно на кухне ванну оборудовал, благодать теперь…
Егор испугался:
— Мы же не успеем! В шесть двадцать последний поезд!
— Все успеете, еще полпятого, я его за три минуты отскоблю… Веник, надо еще картошки почистить, чтобы на всех хватило. А то чего же они, голодные, в дорогу-то… Егор, а дома у тебя знают про путешествие?
— Естественно, — соврал он как можно беззаботнее. А на самом деле решил, что позвонит домой из Среднекамска. Говорить с матерью сейчас — это будет сплошной крик…
Картошку чистили здесь же, в комнате, потому что на кухне Венькина мама Анна Григорьевна «отскребала» покорного Заглотыша. Сидели на полу. Егор — делать нечего — взялся помогать Веньке. Последний раз до этого он чистил картошку в «Электронике», на привале у костра, и теперь уже через минуту сосал порезанный палец. Венька сказал:
— Вань, спустись, помоги. Успеешь с елкой до Нового года.
Бесенок скакнул со стремянки. Картошку он чистил, как фокусник. Егор сказал, чтобы скрыть стыд за свое неумение:
— До чего неохота почти пять часов трястись в поезде…
— Деньги-то есть на билет? — спросил Венька.
— Пятерка, к счастью, есть, хватит… Только бы поезд не опоздал, а то придется среди ночи бродить. Я ведь даже не знаю толком, где у Михаила дом, искать придется…
— Слушай, а ты говорил, что брат часто в командировках, — напомнил Венька. — Что, если его и сегодня дома нет?
— Ох… — Егор в запальных мыслях о своем эксперименте про такую грустную возможность и не вспомнил.