Острова на горизонте(изд.1984)

Иванов Юрий Николаевич

— Не с… мертвых ли?

— Что на мертвых, то все уходит вместе с ними в землю, — ответил Джо и протянул мне светло-синюю, с золотыми пуговицами и слегка потускневшими нашивками на рукавах куртку. — Во. В самый раз будет. Держи. А вот и рубашечка белая. Рика, а ты переоделась?

— Ага. Переоделась, — отозвалась из соседней комнаты девочка. — Наготовили чего поесть?

— Вот тебе еще брюки, — сказал Джо. — Давайте-ка, док, побыстрее, все уже приготовлено.

— Что уже все приготовлено? — переспросил я, надевая рубаху. Она пришлась мне в самый раз. И брюки тоже. А капитанская куртка была сшита, наверно, у лучших портных Плимута

и будто специально на меня. — Вот и все.

— Потопали, тут рядом.

Прежде, чем выйти из дома, я заглянул к больному. Капитан Френсис лежал на спине и храпел. Я пощупал его лоб. Температура нормальная. Думаю, что через несколько дней он уже сможет встать.

Толстяк Джо тронул меня за плечо. Из соседней комнаты вышла Рика. Улыбнулась мне. Глаза ее в сумраке казались черными-пречерными и большими-большими. Как уголья в затухающем костре, горели в них красные искры отсветов лампы.

Между домами был ветряной водоворот. Тугие потоки ревущего воздуха незримыми волнами клубились, взметались и опадали. Бросаясь на ветер то боком, то грудью, я брел следом за толстяком Джо. Тот шел, проламываясь сквозь воздушный поток, будто ледокол, через льды. Фигура!.. Рика пряталась за его обширной спиной. Раздвигая ветер выставленным вперед правым плечом, Джо двигался к соседнему дому, а я пытался попасть к нему в кильватер. Какой ледяной ветер!.. Так неожиданно похолодало.

Громыхнула дверь. Толстяк Джо распахнул вторую, Рика скользнула в яркий свет и тепло большой комнаты, за ней вошел и я. Слева, у стены, пылал камин. В его жерле были насованы толстые поленья, красные блики плясали по сложенному из широченных досок полу Трое мужчин поднялись из кресел и со стульев. Был тут уже знакомый мне рыжий Алекс, длинный и тощий, похожий на высушенную треску некий мистер Грегори и низенький, широкоплечий, неповоротливый, как сундук, мужчина в очках. «Наверняка ученый папаша Рики со станции Уэст-Пойнт», — подумал я и, как впоследствии оказалось, не ошибся.

— Не будем терять время понапрасну, — прогудел толстяк Джо. — Док, ваше место в центре. Как почетного гостя. Рика…

— Я сяду рядом с доктором. Вот! — сказала девочка.

Отодвинув массивный стул, сработанный, кажется, не из дерева, а из железа, она устроилась рядом со мной.

Задвигались, застучали стулья; колыхнулись черные угловатые тени на стенах, жаркий огонь камина. Картины. Чьи-то расплывчатые, смутные лица. Какие-то неведомые блеклые города; странные, размытые пейзажи. Старинный мушкет на одной из стен, шпага в ножнах, позеленевшая подзорная труба. Я повернул голову. На полке тесными рядами стояли книги в коричневых кожаных переплетах. Что за книги? Полистать бы…

— Нат, тебя ждут, — позвала меня Рика. — Я уже положила мясо. Вот вилка и нож.

— За тебя, док! За то, чтобы человек всегда откликался на зов другого человека, — сказал толстяк Джо и поднял сверкнувший в бликах огня хрустальный фужер.

Я взял фужер в руки, и от одного моего прикосновения он тихонечко запел: стекло было очень тонким. А что это на нем выгравировано? Корабль? Я повернул фужер другой стороной и прочитал надпись: «Харгрейв».

— Корабль был такой, — сказала Рика. — Красивый-красивый! Трехмачтовый барк. Он погиб возле острова в 1857 году. Да, отец Фернандо?

— Все правильно, моя девочка, — подтвердил тот. Нос у отца Фернандо был похож на сливу, щеки в ямках, будто шрапнелью побиты. Видно, переболел когда-то оспой. Облизнув губы,

отец Фернандо продолжил: — По имеющимся сведениям, барк «Харгрейв» налетел на мель Стейшен-Банк и разломился пополам. Был шторм, ночь… Все сорок членов экипажа погибли. Ящик с посудой был найден пять лет назад. Идет как-то Бен по берегу, глядь — из песка окованный медью угол торчит… Откопали. А там, в полусгнивших стружках, вот эти фужеры. И все — целехонькие!

— Все пока тихо, Тонни? — спросил толстяк Джо.

— Все пока тихо, Джо, — последовало в ответ.

Я огляделся и увидел то, на что не обратил внимания раньше: дверь, по-видимому, радиорубки. Кто-то там шевельнулся, дверь открылась, и на пороге появился мужчина с наушниками на голове.

— Второй радист, — представился он.

Ел я из оловянной тарелки. Тоже, наверно, с какого-то корабля. И вилки, ножи. А это что за странная карта? Возле двери в радиорубку висела на стене очень большая, от пола до потолка, карта. А, это же остров Сейбл! Озеро посредине. Вдоль берегов острова — флотилия кораблей, шхун, пароходов, яхт. Надписи. Цифры. Погибшие корабли? Неужели столько погибших кораблей?

— А где же пароход нашего уважаемого капитана Френсиса? — спросил я. — Или… или его тоже океан вынес на берег?

— Все именно так, как вы и сказали, — произнес Фернандо и поправил сползшие очки. — Его лесовоз «Марта Гросс» погиб двенадцать лет назад. И вся команда. — Фернандо с хрустом разгрыз кость. — Такое несчастье, сэр: в тот рейс он взял свою жену и сына. Были летние каникулы… М-да. Лишь один он в живых и остался. Отходили мы его, похоронили тех, кого океан вынес на берег. И жену его, Марту, и сына, Герберта. Остался он с нами. Сказал: «Буду жить тут, возле своих. Стану, как и вы, спасателем, чтобы поменьше гибло в океане чьих-то детей…» Отчаянный капитан. Когда случается несчастье, его не останавливает никакой шторм: спускает бот по слипу — и вперед! Навстречу волнам! Участвовал в спасении уже сорока моряков…

— Картины тоже из океана? — спросил я Рику.

— Угу. Вода испортила краску, — ответила девочка, орудуя вилкой в тарелке. — Иногда я гляжу, гляжу на какую-нибудь из них, и так хочется узнать, а что это за город? А что это за лес? Или — лицо?

— За души рабов божьих, — произнес худой, как вяленая рыбина, Грегори.

— Пастор? — тихо спросил я Фернандо.

— Да. Вернее, был им, — словоохотливо пояснил мой сосед и немного понизил голос — Двадцать лет произносил страстные проповеди в кирхе святого Мартина в Галифаксе. Спасал души рабов божьих. Но однажды прочитал в газете «Галифакс Стар», что на остров Сейбл требуются люди на спасательную станцию. Поразмышлял наш отец Грегори и решил, что больше принесет пользы, если будет спасать не души, а самих людей. Многих он уже спас. Как почта придет, шлют ему поклоны и добрые пожелания десятки людей из самых разных уголков нашей землицы. И мне шлют, и Алексу, и нашему толстяку.

— А вы тут как оказались?

— О, со мной дело сложнее… Видите ли, были у меня нелады с полицией… — Фернандо вынул из кармана большой носовой клетчатый платок, протер стекла и как-то ловко набросил очки на свой могучий, толстый нос. Грустно улыбнулся. — Произошла одна неприятность в молодости… Вот я и подыскал себе уголок потише, да так и прожил тут пятнадцать лет. Сам себя определил на эту каторгу. Сижу в своей комнате на станции, размышляю, философствую. Вот Рику разным наукам учу: истории, географии, языкам.