Острова, не тронутые временем
Шрифт:
Глава восемнадцатая
На Маскаренах
Из Занзибара я отправился на Маскаренские острова (Реюньон, Маврикий и Родригес) [169] названные так по имени первооткрывателя Педру-ди-Машкареньянша [170] .
На Маврикии полмиллиона жителей. Это большой остров площадью более семисот квадратных миль, в его лесах обитает десять тысяч диких оленей. Однако для тех, кто решил уйти подальше от мирских тревог, Реюньон и в особенности Родригес подходят как нельзя лучше.
169
Остров Маврикий вместе с островом Родригес в Маскаренском архипелаге и островами Чагос, Кардагос-Карахес и Агалега до получения независимости 12 марта 1968 г. был колонией Великобритании. (прим.
170
Педру-ди-Машкареньянш открыл Маскаренские острова в 1507 г. (прим. ред.)
Но я не разочаровался и в знакомом мне Маврикии. Иногда создается впечатление, что вы попали во Францию XVIII века. Кого только здесь не встретишь: лондонских полицейских, китайских лавочников, рабочих-индийцев. Все темнокожие островитяне говорят на так называемом креольском наречии. Это смесь французских, голландских и английских слов, которая к тому же благодаря рабам-африканцам построена на основах грамматики банту. И, несмотря на то что Джозеф Конрад [171] пережил здесь неудачную любовь, он назвал этот сахарный остров «жемчужиной, источающей сладость для всего мира».
171
Конрад, Джозеф(настоящая фамилия — Юзеф Крженевский) (1857–1924) — английский писатель польского происхождения, автор приключенческих романов. (прим. ред.)
Порт-Луи — столица острова. Это душный восточный город, приправленный тем французским ароматом, который, видимо, никогда не покидал его с тех пор, как остров находился под французским владычеством. Полуголые индийцы сидят над чашечками с рисом, тихие китайцы в белых европейских костюмах маячат у дверей, на которых висят бумажные фонарики; по улицам ходят китаянки в черных широких брюках, с непокрытой головой. Но вот появляются отштукатуренные фасады домов — и перед вами снова Франция. Когда изящные черные лайнеры линии «Мессажери Маритим» высадят на берег своих пассажиров, Порт-Луи превращается как бы в маленький Париж.
Повсюду слышные крики муэдзинов, по улицам шествуют праздничные процессии индусов, участники которых несут огромных идолов. Китайцы, сложив руки, молятся перед изображением Конфуция.
В Духов день здесь выходят на улицы и католики. Епископ в мантии и митре возглавляет толпу темнокожих мальчиков-хористов. А там, где с флагштока резиденции губернатора свисает английский флаг, можно обнаружить и следы Британии.
Когда на машине добираешься по извилистой горной дороге из Порт-Луи в Памплемусс, временами кажется, что ты попал в Индию. Те же плодородные земли, те же земляные хижины, которые рушатся словно карточные домики, когда начинается циклон, те же перенаселенные дома. Всюду растут сахарный тростник, веерные пальмы, дыни и казуарины [172] , панданус [173] и зелено-желтые алоэ, в каждом доме бамбук. С кряжистых деревьев, подобно гигантским зеленым губкам, свешиваются плоды хлебного дерева. Лианы обвили стволы фиговых деревьев. Выше, в горах, начинаются заросли папоротников и чащи горного бамбука. Свежий воздух наполнен тяжелым запахом опавших листьев. Нетрудно понять, почему тысячи индийцев переселились в Памплемусс. Здесь все для них привычно.
172
Казуарина — очень древнее растение, безлистное, приспособленное к жизни в тропических пустынях. Родина — Австралия. (прим. ред.)
173
Панданус — род однодольных деревьев и кустарников семейства пандановых. Панданусы имеют тонкие стволы, воздушные корни-подставки и узкие листья, расположенные по густой спирали. Растут по морским побережьям, в устьях рек и в лесах. (прим. ред.)
Маврикий — остров красивых названий. Деревни здесь именуют «Прекрасная Роза», «Большая Розали», «Золотистая Пудра». Там, где кончается дорога, ведущая через многие акры сахарного тростника к Курепипе, перед вами открывается водопад Тамарин [174] — семь клокочущих, сверкающих серебром ступенек, спускающихся к морю по глубокому ущелью. В чудесном районе Саванны на песчаном пляже Суйлак стоят маленькие полосатые купальные кабинки — это маврикийский Довиль [175] . Дорога карабкается вверх, совершая головокружительные повороты, и вот перед нами одно из чудес острова — цветные пески Шамарель. Это небольшой холм площадью всего в один акр, окруженный густым кустарником. Пески напоминают застывшие волны, но каждая из них окрашена живыми яркими оригинальными красками: оранжевыми, розово-лиловыми и синими. Возьмите горсть песка и бросьте его в соседнюю впадину — песок, как хамелеон, переменит цвет: зеленое станет красным, желтое растворится в пурпурном.
174
Тамарин — южноамериканская обезьянка с длинной шелковистой шерстью. (прим. ред.)
175
Довиль — курортный городок на французском берегу. (прим. ред.)
Однажды вечером я с проводником отправился в китайский квартал Порт-Луи. Друзья предупредили, что здесь я могу заразиться бубонной чумой. (На Маврикии всегда где-нибудь болеют чумой.) Однако посмотреть квартал мне очень хотелось, а что касается возможности подцепить заразу, то в этих вопросах я фаталист.
На Маврикии тысячи китайцев; они привезли с собой свои обычаи, свой зеленый чай и опиум, акульи плавники и хлопушки, своих идолов, фантастические маски и театр. Если идти ночью по Порт-Луи, то кажется, что весь город спит. Улицы пустынны, только изредка встретишь бесшумно скользящего в тени индийца. И вдруг раздается звонкий лай бесчисленных китайских собачонок, за углом открываются освещенные смеющиеся улицы — это китайский квартал.
Вот лавка, известная своими лакомствами. Тут продают «бешдемер» — высушенный морской слизняк, на которого и посмотреть-то страшно; яйца, запеченные в горячем песке (китайцы считают: чем дольше они лежат, тем становятся вкуснее); какая-то мерзкая рыба, вымоченная в морской воде; осьминоги и каракатицы; апельсины, высохшие до размеров маленького мраморного шарика; имбирь, хранящийся в каменных жбанах; полоски жареной свинины, привезенные из Китая в баночках с загадочными надписями; ящики с чаем. И здесь же — шанхайский шелк, крошечные домашние туфли и сандалии, китайские свечи и хлопушки. За пятьдесят рупий вместе с резным ящиком можно купить набор ярко раскрашенных деревянных палочек из черного и сандалового дерева.
В ресторанах висят бамбуковые клетки — в них поют сверчки. Стоят горшки с кипящим маслом, кастрюли с грибами. Китайцы проворно управляются палочками для еды и наливают различные напитки черпачками из деревянных чаш. Здесь вы увидите заманчивый деликатес — суп из птичьих гнезд, о котором наслышан каждый, клетки с живой птицей, откуда можно выбрать себе к рису жирную пулярку, а также закажете сладкое шампанское и крепкие ликеры.
В углу — занавес из нитей с нанизанными на них шариками: он полускрывает дверь, ведущую в комнату для курильщиков опиума: тусклый свет жаровен, длинные опиумные трубки с маленькой выемкой на конце, специфический запах наркотика, фарфоровые валики-подушки, на которых забываются в дурмане наркоманы. Один француз описал мне свои ощущения от курения опиума: «Немного опиума очищает мозг, и видишь конец всем своим затруднениям... но слишком много опиума — это уже нехорошо».
В китайских кварталах я видел женщин, которые не носили косичек и ноги их не были спеленуты. Вообще-то в Порт-Луи тысячи китаянок. Много лет назад выходцы из Китая стали брать себе в жены на Маврикии местных темнокожих женщин. Слухи об этом проникли на континент, и некий высокий таинственный сановник отдал распоряжение прекратить подобные браки. Вскоре после этого на остров прибыл пароход с китайскими девушками. Теперь в этих кварталах не встретишь никого, кроме китайцев.
В китайском театре я видел драму, которую играли на китайской сцене уже тысячу лет; это представление с медленно развивающимся сюжетом и скрупулезной деталировкой сцен. Сначала в игру вступает оркестр ударных инструментов. В конце каждой реплики цимбалист звенит своими медными тарелками. Другой оркестрант извлекает звуки из ксилофона. Была здесь и скрипка, но корпус ее представлял собой квадратную коробочку, а смычок длинную ручку со шнурком. Флейта в оркестре до странности напоминает волынку. Иногда музыкант вставал, снимал жилетку и в нужный момент со всей силой ударял в цимбалы. Запыхавшись от чрезмерных усилий, то один, то другой музыкант покидал свое место и возвращался назад с чашкой чая.
Меня очаровали раскачивающиеся фонарики, большие свитки с изящной живописью, флаги, расшитые золотом и серебром, яркие накидки, разукрашенные павлинами и разбросанными там и сям сверкающими брызгами бус, пламенные костюмы, стянутые на поясе богато украшенными обручами, замысловатые головные уборы. А на полу раскинуты ковры ярко-желтого, какого-то королевского цвета. Стоят экраны из богатой материи, расписанные изрыгающими огонь драконами. Помимо звуковой речи, отличающейся резкими перепадами тонов, у китайцев есть еще и язык цвета. Жизнь движется здесь в медленном темпе, но она не монотонна.