Острые углы
Шрифт:
— И ты вот так вот мне об этом говоришь?!
Лёха устало потер лицо и сказал с выражением полного безразличия:
— Начнем с того, что я вообще не обязан тебе ничего говорить. И не собираюсь отчитываться, с кем я сплю, как часто и зачем.
— Не в этом случае, — заявил дядя.
— И в этом тоже. Извини, Палыч, сегодня мне не до церемоний. Я сутки на ногах — устал как собака. — Лёха подошел к брату и пожал его руку: — Я домой. А ты смотри больше ничего не натвори. И, как Лерка сказала, чтоб завтра был бодряком. Я тоже
Он двинулся к дверям.
— Алексей!
— Мы же не будем здесь это обсуждать, — повернулся к нему Лёшка. — Захочешь побесноваться — я буду дома.
В палату стремительно вошла Ксения Романовна, мама Юлия. Она была взбудоражена, но уже не плакала и казалась значительно веселее, чем когда они только пришли в больницу. Разговор с лечащим врачом ее немного успокоил.
— Ребята, я кофе принесла, нам всем срочно надо перекусить.
— И мне? — усмехнулся Юлик.
— А тебе пока нельзя, — она тут же подошла к сыну и прижалась губами к его лбу. С нежностью погладила его по лицу и по руке, поправила на нем одеяло. — Удобно тебе?
— Да, всё хорошо.
— Устал?
— Немного.
— Мы скоро уйдем, потерпи, — улыбнулась она.
— Тетушка, целую ваши ручки, но я на кофе смотреть уже не могу, литров восемь за сутки выпил, — Лёшка обнял тётю и поцеловал в щеку. — Я домой.
— Конечно, Алёшенька, тебе надо отдохнуть как следует. Что бы мы без тебя делали… — снова глаза ее наполнились слезами. — Думала не переживу всего этого. Господи…
— Прекращай, — шутливо-строгим тоном сказал Лёха, — опять глаза на мокром месте. Слышала же, что доктор говорил. Всё нормально будет, поваляется Юлька немного в больнице и снова бегать начнет.
— Береги себя, — она снова крепко обняла племянника.
Лера стояла, прислонившись к дверце машины и курила. Вернее, она сделала лишь пару затяжек, а потом, поддерживая правый локоть левой ладонью, смотрела, как медленно тлеет кончик сигареты, зажатой между ее тонких дрожащих пальцев.
Полевой подошел, молча взял у нее сигарету и тоже крепко затянулся.
— Почему ты вчера мне не сказал, что это не несчастный случай? — спросила Лера.
Лёха промолчал, скрываясь за еще одной долгой затяжкой.
— Понятно, — сказала Соломатина.
— Лера, я пока никого не обвиняю.
— А тебе и не надо, я все по глазам вижу.
— Я не могу исключать никакой вариант.
— Я разговаривала с отцом. Он не имеет к этому отношения.
— Ты уверена, что он сказал тебе правду? С какой стати ему признаваться, это же смешно.
— Я его знаю. Я знаю, когда он лжет. Или хочет что-то скрыть. Или просто не хочет что-то обсуждать. Он ни о чем не знал и был удивлен, когда я ему рассказала. Он не врал.
Полевой снова молчал, отвечая лишь жестами — кивком головы или взмахом руки.
— Хорошо, — вздохнула Лера. — Зачем это ему? В чем мотив? С этого же всё начинается. Зачем ему убивать
В этом он не мог с ней не согласиться. Такой акт делается с определенной целью, но в их случае цель была не совсем очевидна. Если избавляться, то не от Юлика, а от Полевого. Последний тендер, который они выиграли, был на строительство нового судоремонтного завода. Это огромные деньги, статус, репутация, поддержка администрации. Под это столько всего можно подтянуть.
Логистика, производственные цеха для оборудования, подрядчики… За это и убить можно. Его команда готовила документы, все знали, чья это заслуга.
Но Лёшка не стал делиться с Лерой этими размышлениями. Сказал только:
— Юлик был у меня, но без машины, и я обещал его подвезти. Немного отстал, звонил тебе, что приеду, спрашивал, что привезти, помнишь? Он взял ключи и вышел на парковку первым. Я подошел минутой позже, он уже лежал на земле.
— Ты видел, как это произошло? Машину?
— Нет. Но ребята уже работают. Записи с камер изучают и всё такое. Я потом подключусь, когда будут какие-то результаты. Я всё равно найду, кто это сделал, и накажу.
— А если не найдешь. Так и будешь Соломатина подозревать? Нам с Матюшей теперь ответочку в затылок ждать от Назарова? — мрачно спросила Лера.
— Он не посмеет.
— Это почему же?
— Я сказал, что мы в отношениях.
Лера не то чтобы испугалась его заявления, но тревожно замерла и, подтянув к себе Лёшкину ладонь, тоже крепко затянулась.
— Я его хорошо знаю: он этого не сделает, — убедительно говорил он. — Если с тобой хоть что-то случится, я его уничтожу. Мне будет похрен на родственные связи. Матюшу я ему тоже не прощу.
— Ты так спокойно об этом говоришь… — тихо сказала она.
— Волноваться будем, когда что-то обнаружится, вот тогда и будем думать. Знаешь, я не привык бросаться громкими фразами, не люблю этого, — чуть скривился он. — Я никогда никому и ничего не доказываю, никому не угрожаю. У каждого свои таланты, и так уж получилось, что я могу договориться практически со всеми и обо всем. Но когда кто-то переходит грань, я уже ни с кем и ни о чем не договариваюсь. Разве что со своей совестью.
Лера тяжело вздохнула. Боль, которая так и не прошла, окольцевала голову с новой силой. Полевой привлек ее к себе. Несмотря на то, что они были на улице и мимо них ходили люди, а возможно и их знакомые, Лера не смогла его оттолкнуть. Она так остро нуждалась в этом крепком объятии, в силе и надежности, которые всегда чувствовала, находясь в его руках. Уткнувшись носом ему в шею, она обняла его за спину. Лёшка крепко стиснул плечи и прижался губами к ее виску. Они постояли так пару минут, потом он ее отпустил. Заправил за ухо выбившийся локон и, не удержавшись, коротко поцеловал в губы, чему Лера тоже не сопротивлялась.