Острые углы
Шрифт:
Еще пару раз Соломатина его послала — и столько же раз он ее купал, не позволяя выбраться из моря.
Вынырнув в очередной раз, Лера отдышалась, оплыла причал, вышла на берег и изможденная рухнула на песок.
Полевой выполз за ней и завалился рядом.
— Я всё равно уйду.
— Прям так пойдешь?
— Альке позвоню. Она меня заберет. Где мой телефон? — спросила Лера, но сил двинуться и поискать его не было.
— Не устала еще уходить? Если нет, тогда опять пойдем купаться, — засмеялся Лёха.
— Иди к чертям собачьим. Я тебе этого не прощу.
— Чего?
— Всего.
— Зато ты теперь знаешь, как
— Разница в том, что я не хотела тебя обижать, а ты сделал это намеренно.
— Потому что, когда я тебя просто несколько раз попросил, ты меня не услышала.
— Да пошел ты.
Лера замолчала, восстанавливая дыхание, потом сказала:
— Не сравнивай. Это разные вещи. Я не хотела тебя задеть. Пыталась объяснить всё…
— От твоих объяснений мне легче не становится. Я вот тоже сказал тебе, что не я Наталину в ресторан притащил, но тебя это не успокоило.
— У нее трусы сваливаются при виде тебя, а я должна быть спокойна.
Полевой приподнялся на локте. Придвинулся к ней ближе и скользнул ладонью по ее голому животу.
— Проваливай, — Лера откинула его руку. — Зови свою эксгибиционистку и празднуйте победу.
Но Полевой не собирался проваливать, а повалился на Лерку и стал целовать.
— Я не шучу… пошел вон от меня… — она отворачивала лицо, чтоб избежать поцелуев, а когда не получалось, сжимала губы, стараясь не отвечать на его ласки.
Они барахтались на берегу, прессуя телами влажный песок. Лера изо всех сил сопротивлялась его натиску, но не смогла долго быть равнодушной. Чувства, что дурманили разум и не давали дышать, переплавились в жаркое возбуждение. Оба они, охваченные дикой похотью, на несколько минут забыли о ссоре.
Лёшка взял ее в уличном душе, куда они добрались, чтоб смыть с себя песок. Он притиснул Леру к стене, прижался к ее губам и не отпускал. От самого первого толчка, когда вошел в нее, и до последней дрожи. В очередной раз поражаясь, насколько ярче ощущается секс, когда задействовано не только тело, но и чувства. Всё случилось быстро и ярко, их сегодня будто обожгло огненным коктейлем из злости и ревности.
Потом они долго молчали, каждый по своему переживая произошедшее.
Лера натянула на себя Лёхины теплые вещи и пошла за своей мокрой одеждой, которая так и осталась на причале. Там же была обувь, и где-то на берегу в песке валялся телефон.
— Позвони мне, — попросила Полевого, чтоб найти сотовый, и это было единственное, что она ему сказала, на все остальные фразы, отвечая упрямым молчанием.
— Вино будешь? А чай? Замерзла?
Вместо ответа Валерия включила чайник и достала для себя кружку, демонстрируя, что и без него справится.
Полевой вздохнул: обиделась. Хотел ее обнять, но она снова оттолкнула его руки.
— Иди к черту.
— Я думал, мы помирились.
— С чего ради? — спокойно ответила она. — Мы не помирились, а переспали. Это ничего не меняет. Можем еще раз переспать, но это не значит, что мы помиримся.
— Ладно, прости.
— А за что ты извиняешься? За то, что утопить меня сто раз пытался? Или что со шлюхой этой кофе распивал? Или что там у нас еще сегодня было…
Лера налила себе чай и уселась на диван, обхватив горячую кружку ладонями.
Полевой принес из спальни одеяло и накрыл ее плечи. Сам был в трико и по пояс голый, а Лерка в его толстовке и штанах всё никак не могла согреться, чувствуя, как временами ее пробирает
— Я знаю, что задел тебя. Прости. — Забрав кружку, он притянул Леру к себе. — Я и так в этой ситуации как в клетке. Меня бесит сам факт, что нам нужно что-то скрывать, бояться… будто мы делаем что-то плохое. Мы же взрослые люди, и это наш выбор, почему я должен чувствовать себя, как… — он и слова подобрать не смог. — Хорошо, мы осторожничаем при посторонних, ничего не афишируем… Но когда ты намеренно демонстрируешь, что мы друг другу чужие, меня это бесит.
— Просто у кого-то самомнение зашкаливает. И я сейчас не про себя. — Она села к нему лицом, перекинув ноги на его на бедра. — А теперь послушай, как живу я. Моя жизнь превратилась в какой-то шпионский триллер. Я не могу спокойно говорить с тобой по телефону. Мне всегда приходится следить за словами, если кто-то рядом. Я езжу к тебе на такси. А если на машине, то отключаю навигатор, видеорегистратор и паркуюсь у соседнего дома. Матюшин друг регулярно проверяет наши телефоны и машины на наличие каких-нибудь следящих устройств и программ. Мы и раньше так делали, но теперь чаще. Я все время в каком-то напряжении, жду, когда прилетит. Да я готова даже о помолвке с этим придурком объявить, лишь бы расслабиться хоть немного! Думаешь, мне приятно врать отцу? Я его дочь, Лёша, дочь! Представь, что он сделает, когда ему скажут, мол, Альберт Сергеевич, Полевой трахает твою дочь! Ты серьезно думаешь, что он будет спрашивать, любим ли мы друг друга и насколько серьезные у нас отношения? Это никого не будет волновать! На нас всем плевать будет! И твой, и мой будут вгрызаться друг другу в глотки, решая свои забытые обиды. Потому что дело не в конкуренции, не в упущенной прибыли, всё гораздо хуже — им просто нравится соперничать. Это их жизненный принцип, хобби у них такое. Им нравится подстегивать друг друга и общественность. Если один куда-то влез, второму тоже обязательно надо…
— Давай уедем, — внезапно сказал Лёшка, прерывая ее отчаянный монолог.
— Куда? В отпуск?
— Нет. Куда-нибудь. Вместе.
Она немного опешила.
— Ты готов всё бросить?
— Я готов об этом хотя бы подумать. — Он помолчал и продолжил, развивая свою внезапную мысль: — А что мне помешает? Да, я давно уже принимаю самостоятельные решения, касающиеся нашего бизнеса, и много чего сделал, чтобы расширить наше влияние, но по сути я всего лишь наемный рабочий, — усмехнулся. — Мы знаем, что и кому отписано. Юлик наследник, всё достанется ему, в том числе и управление компанией. Я Палычу даже не родственник. Доля у меня маленькая. Ну, заставит продать или отберет, да и ладно, я не обеднею и по миру не пойду. Всё, что у меня есть, это мои собственные инвестиции, мои вложения. Я ж не идиот, чтоб всю жизнь рассчитывать на подачки доброго дядюшки.
— Но разлом будет.
— Палычу лучше обойтись без условий. Потому что я знаю всё изнутри даже лучше него. Сам все схемы почистил. Начиная с вывода денег и заканчивая уходом от налогов. Если я его солью, развалится его империя. Пока что меня всё устраивало, но если это будет расходиться с моими личными интересами и я захочу уйти, как он меня остановит?
Лера вздохнула и сжала лоб ладонью.
— Я не могу. — Она помолчала мгновение, раздумывая, говорить ему или нет, но потом решила ответить на его откровенность: — Уже не могу. Я теперь под колпаком. Отец переписал всё на меня. Все наши активы.