Сторона ль моя, сторона,От больших дорог в сторонеНе могу понять без вина —Это явь или снится мне.Кто-то мне обещал покой,Кто-то счастье мне обещал…Жду, пожду да махну рукой,И припомню, как дед вещал:«Собираясь в далекий путь,Позабудь про уют-покой,И про счастье свое забудь,Нет его над Тоской-рекой.Над рекою Тоской тропа…А уж выпадет ли судьба?..»Я в слова его не вникал.Белый хлебушек в мед макал.Ох, и сладок июньский мед!И славна белым хлебом Русь!..А сентябрь-то, он рядом,
вот,Два шага и рукой коснусь.Истончилась тропа на нет.Перешла река в перекат…Мне-то думалось – что рассвет,Оказалось – уже закат.
«Судьба, кого благодарить…»
Судьба, кого благодаритьЗа то, что, подбирая слово,Я превратился из глухогоВ умеющего говорить?..
«Луна всё сильней по ночам колобродит…»
Луна всё сильней по ночам колобродит,Всё ниже гусей перелет,И снег голубыми пластинами сходитК реке и вздувается лед.Просторные га с каждым часом духмяней,В подворье такой разнобой,Что курам петух представляется няней,Ведущей их на водопой…Я окна раскрою, пусть ветры влетают,Пусть слушает алый рассвет,Как в радио кто-то с трибуны гадает —Нужна нам земля или нет…
«Так медленно рождался снег…»
Так медленно рождался снег,Что думали – и не родится,Что нам опять в плащи рядитьсяОт влаги ладог и онег.Но так была зима ловка!Она, не бряцая оружьем,Бесшумная, прошла по лужам,Ведя в поводьях облака.И было любо ей самойИх распороть ножом умелым,И город стал настолько белым,Как это можно лишь зимой.И всё! А я здесь не при чем,Я просто смог без проволочкиУвиденное вставить в строчки, —В шестнадцать строчек ни о чем.
«Ах ты, серая мышка…»
Н.З.
Ах ты, серая мышка,Меж ларей не кружись,Не от сердца одышка,А от страха за жизнь.Если б корочку хлеба,С сухарями суму,То не нужно и неба,И друзья ни к чему…
Ночлег
На вопрос – кто там?Пошучу – «Агдам…»И откроют дверь: «Это что за весть?»И скажу: «Не зверь… Мне б поспать-поесть».«Проходи, хоть кто…» А в избе жара.Старику под сто и сама стара.Стол – бела доска. Чаю выпили.За окном тоска – волчья, выпья ли!На дровах слеза. Лук-севок в чулке…И всю ночь гроза бьет язей в реке.Только их одних вдоль хребта-спины.Не с того ль у них плавники красны…На заре проснусь, прошепчу слова:«Ой, светла ты, Русь, что ж несчастлива?..»
«Подходит конец сумасшедшей стези…»
Подходит конец сумасшедшей стези…Был выдох намного протяжнее вдоха.Смотрю за окно – ковыляет эпохаС потертой сумой по колено в грязи.А как на заре громыхала в литавры,Прошита сквозною вселенской тоской,И – с саблями к солнцу! – орали кентаврыВ степях,Отзывалось за Леной-рекой!И вся, перекрытая гулом и гамом,Страна хохотала на злом вираже.С ворьем подружилась, поладила с хамом…Смотрю за окно – подыхает уже…
«Тот – про любовь…»
Тот – про любовь.А тот про хлеб.Читаю, но вижу.Слеп.А здесь прочту строку.Одну.И сразу вижу всю страну.
«Шелковичный червяк, запечатанный в кокон…»
Шелковичный червяк, запечатанный в кокон…Раскручу эту жизнь, и слеплю из неёНа гончарном кругу с лебединым высокимТонким горлом, кувшин.С удивительным соком!Отхлебну через край и познаю её.Что здесь больше – печального, горького, злого?Привкус мёда иль запахи тлена найду?Что мне нужно для счастья, какая основа?..Но замешана глина для круга иного —Я леплю саманы, и на солнце кладу.Я шагаю по кругу. Летает полова.Для основы солома едва ли годна,И кружится над степью и падает слово,И сжимает круги, и взвивается снова,И от слова душа, как от браги, хмельна.А уже за рекой в поле вызрели травы!..И на круге вокзальном стоит суета.И гудок паровоза тягучей отравойВходит в жизнь, и уже за мостом-переправойРазмыкается круг и стальная верста,Словно лестница в небо, ложится под ноги…Вот и кончилась юность, и пыль улеглась!Я леплю эту жизнь, подбиваю итоги…И пестреет судьба.И звенят вдоль дорогиРодники, от которых испробую всласть.
«Ощущая, что детство уходит навек…»
Ощущая, что детство уходит навек,Понимая, что старость черна и беззуба,Я за ласточкой в небо поднялся из сруба,И увидел простор, и рискнул на побег.Помню – ночь серебром заливала просторы,И немые курганы татарской ордойЗалегли у костров, отраженных водой,И смотрели на запад, и прятали взоры.Только мне удалось подсмотреть в их глазахТягу к долгим кочевьям и жажду погони…О, веселая жизнь на скрипучих возах!Здесь рифмуется то, что мне нравится.Кони!Но мне рифма еще неизвестна на вкус.Я кружусь в разноцветном кочевничьем стане,И слова, что рождаются в створе гортани,Зелены, зелены.И змеиный укусТой, жестокой, которая Музой зовется,Поджидает меня где-то там, за холмом,Но еще я об этом – ни духом, ни сном…Только сердце замрет и тревожно забьется.
«Шелка шуршат ненужною обузой…»
Шелка шуршат ненужною обузой…И освещает лампа круг и миг,Где я стою, как зверь, с гипотенузойИз первой четверти декартовых прямых.…Отличный угол!Тангенс – единица…Луна блудливо шарит за окномВ сто тысяч глаз.Ее ли нам стыдиться!Бокал налит и пенится вином!Звенящая бунтующая влага,Взрывающая в жилах кровь мою!В любви, как и в бою, нужна отвага,И я клинок отважно достаю,Чтобы тебя, привыкшую молчать,Красивую, бегущую по кромке,Достать губами и сорвать постромки,И научить кричать.
«Нас разведут, как разводят мосты…»
Нас разведут, как разводят мосты.Кони вот так же встают над обрывом.Черная пропасть и холод по гривам…О, как надежен запас высоты!Жилы немеют… Хватило бы волиНе передернуть поводья узды.Если и впрямь – как разводят мосты,Я не смогу и не вынесу болиЭтой разлуки…
«Тайным тленьем охваченный…»
Тайным тленьем охваченныйЗатихающий сад.Солнца мяч перекаченныйПодан в аут, в закат.На колодезном воротеБьет синица крылом.Жизнь хорошая в городе…И большак за селомПеремолотый шинамиПухнет грязью, ползет.Кто вывозит машинами,Кто в тележке везет.И не больно, не горько мне,И душа взаперти…Где ж вы там, за пригорками,Проливные дожди?