И не она от нас зависит,А мы зависим от неё…Н. Рубцов
Шумы, затихнув,День проводят,Зажжется свет и из углаКо мне, минуя зеркала,Она, неслышная, приходит,Ведет меня к столу, и водитМоей рукою…И светла,Как вымытая добела,Из-под руки моей выходитСтрока…Я на строку смотрюКак смотрит с блюдца на зарюСвечной огарок; на пределеМерцая еле.
Весна
(с улыбкой)
Как нельму в собственном сокуЛюблю весеннее «ку-ку»!Пишу
строку и вижу – критикУже почувствовал строку.А я не дам!А я пишу —Как вольным воздухом дышуНа берегу родной реки,Где рыба-нельма плавникиРасправила, ломая льды,Где струи черные воды,Вскипая, подняли со днаТакую муть!..Идет весна!И уток шум, и стон гусейНесут над родиною всейПротяжное:– Люблю! Люблю…Да я и сам о том трублю!Да я и сам готов уже,Поймав поток на вираже,Раскинуть мощные крыла,Чтоб и меня весна неслаТуда, где голубые мхиСлагают звонкие стихи!Ах, тундра!Ни узды, ни шпор…Но не представлю тот простор,Где нет препятствия лучу.Вот потому и не лечу…А нельма – в силе и соку! —Да обойдет блесну!Ку-ку…
Адюльтер
Мохеровый шарф пахнет медом и снегом.Морозная норка – осокой речной.Сквозит подворотня и манит ночлегом,И тянет в проем зачумленный ночной.Ступени подъезда темны и грубы.Куда я бреду, неготовый к расплате!Улыбка стекает по краю губы,И чем незаметнее, тем виноватей…Сожжем же мосты!И пропаще шагнемВ бездонную тьму, залитую свечами,Где юная львица, вскипая хвостом,Как выгнутой сталью сверкает очами.
«Разрежу яблоко и спелое зерно…»
Разрежу яблоко и спелое зерноНа блюдце брызнет и запахнет югом…И вдруг увижу – за окном темноИ холодно как за Полярным кругом.Прольется ливень в черное стекло,И голые деревья друг за другом,Гремя ветвями, выстроятся цугом…Неужто лето кончилось, прошло?И то тепло, что запасал с трудом,Готовясь к ливням и каленой стуже,Сравниться разве с золотым плодом,Ножом уже разрезанным к тому же?
«В деревне всё светлее: стекла, лица…»
В деревне всё светлее: стекла, лица…Теперь у окон невеселый вид.Вот баба Настя, дедова сестрица,Вот сам Пахом.Был очень даровит!На всё село с закрайками хватало,И в городе прихватывал порой.Теперь не тот. Да и невест не стало.Да и домов…И черною дыройСквозят пустые сени и колодцы.Крапивы с коноплями – под поветь!Обжечься можно, можно уколоться,А можно просто лечь и умереть.
«Повторяется всё, только надо проснуться…»
Повторяется всё, только надо проснуться,Осознать, что живой и суметь оглянуться,И припомнить тропу, и обиду, и страсть,И себя на тропе, перед тем как упасть.И тогда ты поймёшь, что Вселенная длится!Повторяется всё – и событья, и лица,И потоки дождей, и кристаллы росы,И мгновения, что переходят в часы?Утро, сумерки, ночь.… Ходит вектор по кругу…Так в июне гоняют косилку по лугу:Круг за кругом – круги всё ровней и ровней,И чем лучше стрижет, тем отавы пышней.
Облака
Литой чугун моста. На этом фоне,Конечно, лучше ехать в фаэтоне —Не в «жигулях», тем паче – в «москвиче»,Где грязь на окнах, словно занавески,А за дорогой так следят подвески,Что ты трепещешь, как в параличе.А потому – пешком. С мечтою бонзыО фаэтоне, задержусь у бронзы:Какая тяжесть на литых ногах!А этот гад? – он враг или опора?…И купол знаменитого собораЛикует, отражаясь в облаках,Кочующих, клубящихся, плывущих,Несущих тень для бывших, а для сущихОтвесный дождь. Он в Питере всегда!И никакой нужды в метеосводке —Подует с Балтики и, словно в сковородке,В Неве вскипает черная вода.Мой город с куполами и ГольфстримомОднажды назовут четвертым Римом.Построенный на влаге и песках,Он гибнет от жары, и воскресает,Когда над ним волчицей нависаетСедая туча с влагою в сосцах.…Стоит жара и тяжесть бронзы, право,Утяжеляет голубей орава,И, высохший на солнце купорос,Всем говорит, и мне, конечно, тоже,Что бронза – прах, но всё равно негоже,Когда вот так загажен славный росс.А фаэтон… Я не о фаэтонах,И не о куполах, не о Горгонах,Что в чугуне массивном на векаОтлиты и над водами нависли,А я про облака, что стоят мысли,Поскольку мысли в чем-то – облака.
«Ветер с севера, тучи – с запада…»
Из рябин в домах бусы нижутся.
Супротив судьбы тучи движутся.
Ветер с севера, тучи – с запада,Так с ума сойти можно запросто.То ли вышел срок,То ли шутит бог,То ль Илья-пророкЧто-то сдвинул вбок.А над хатами, да над речкамиПо утрам встает дым колечками.Над моей избой,Над твоей трубой,Над ноздрей-губой —Сине-голубой.Журавли кричат – даль баюкают,Грибники в лесах – эй! – аукают.Меж берез-дубов,Меж стволов-гробовВ сентябре грибов,Как во рту зубов.Ветер с севера, тучи – с запада…Заводись мотор мово «запора».Мы опишем круг,И поедем, друг,Через этот лугНа восток ли, юг…
«Государство меня обмануло. Надрало…»
Государство меня обмануло. Надрало.А ведь я столько лет протрубил у орала!Я шумел, и кричал, и в чертей матерился…Слава богу, что не до конца износился.Слава богу, что в силе еще и соку!Я бросаю поводья на полном скаку,И при помощи рук сотворяю тот жест,За который при Грозном сажали на шест,В смысле на кол. Да нынче не те времена —И билеты без блата, и троп до хрена…Я сижу в своей хате за круглым столом,Двери плотно закрыты на ключ и на лом,И с крыльца, на котором и грязь, и темноНа меня государство глядит сквозь окноС обалдевшим каким-то, бездумным лицом,Как я пью самогон и хрущу огурцом…
С нежностью
Л.
Когда мне было двадцать два(Сейчас полста мне. Значит, было.)Я начал собирать словаВ тетрадь. И ты меня любила.Не за слова, а просто так.В ту пору я печатал шаг,Гордился лычкой, чистил бляху,И за дверями старшиныУже примеривал штаныГражданские и к ним рубаху.Когда мне стало тридцать три(Сейчас полста мне. Было, значит.)Ты приказала мне – умри,Но не бросай тетрадь. Иначе…Тропа у каждого крива,И если не спасут слова,То водка не спасет. Тем боле,Что нынче коммунизм и труд,Увы, расходятся и тутВсё понимаешь поневоле.Настало два по двадцать два(Сейчас полста мне. То есть, прав я.)Я выстроил мои словаВ каре и получилось – правда!Так, скинув лычки, галифе,Как приняв autodefe,Я стал на лезвие. Качаясь,Любви и дружбы не поправ,Живу, и, если в чем не прав,То только тем и отличаясь.Когда мне стукнет… Но грешноОпределять чужие сроки.Ведь если кем-то решено(Как говорят о том пророки),То должен протрубить святойНад сушею одной шестой,Чтобы призвать меня к ответуТуда, где видно всё до дна,Где правда, если есть, одна,А если много, значит, нету.Так в чем же истина, мой друг?Не в том ли, что на этом свете,Мы, совершая этот круг,Не только за себя в ответе,Но и за тех… но и за ту,Кто согревал твою мечту,Готовил пищу, мыл посуду,И что мне Высший Судный глас,Когда печаль прекрасных глазЗа мною следует повсюду.