Освальд Бэстейбл и другие
Шрифт:
В таких случаях Дикки всегда мгновенно засыпает, но Освальд, серьезный не по годам, иногда вспоминает события дня. Должно быть, он почти заснул, потому что как раз наблюдал за слоном, который летел с лампой в животе, смахивая на огненный шар, как вдруг пришла Элис и разбудила брата.
– Лучше бы мы были поосторожней, – с трепетом сказала она.
– Ну, что еще там случилось? – не очень злобно спросил Освальд.
– Огненный шар! – ответила Элис.
– А что с ним? – проворчал Освальд, по-прежнему добрый и спокойный, хоть его и разбудили ни с того ни с сего.
– Я
– Не будь дурочкой, – добродушно ответил Освальд. – Если бы это было преступлением, в детской книжке не писали бы, как смастерить огненный шар. Возвращайся в постель, ради бога!
– Надеюсь, ты прав. Очень надеюсь, – вздохнула Элис.
Но она отправилась в постель, как ей велели. Освальд хорошо ее обучил.
На следующий день страхи Элис развеялись без следа, и мы начали мастерить ловушку для барсуков – на случай, если когда-нибудь их найдем.
И тут Дикки поднялся на крышу мельницы с полевым биноклем, который одолжил у мистера Кэррингтона, чтобы посмотреть на далекие корабли, и вскоре ворвался в оживленный круг изготовителей барсучьих капканов с криком:
– Эй, идите, посмотрите – на болоте пожар!
– Ну вот! – сказала Элис, роняя плоскогубцы на ногу доброго старшего брата. – Что я тебе говорила?
Мы рванули на крышу мельницы – и действительно, далеко за освещенными солнцем зелеными болотами поднималось маленькое облачко дыма, и оттуда время от времени вырывались синие и желтые языки пламени.
Мы все по очереди посмотрели в бинокль, а потом Освальд сказал:
– Сейчас не время таращиться в полевой бинокль, разинув рты. Надо спешить на помощь. Вызвать пожарные машины или еще что-нибудь предпринять. В седла, Дикки!
Спустя мгновение мы оказались в седлах и помчались по ровному болоту туда, где горело.
Сперва мы останавливались на каждом перекрестке дорог и высматривали в бинокль, куда ехать, но то ли из-за того, что цель становилась все ближе, то ли из-за того, что огонь разгорался все ярче, а может, благодаря тому и другому, пожар вскоре стало видно невооруженным глазом. Горело гораздо дальше, чем мы думали, но мы с Дикки неустрашимо ехали вперед, позабыв про усталость и давно пропущенный обед.
Наконец, мы добрались до пожара. Он полыхал на ферме «Корона Овендера». Нам пришлось перебросить велосипеды через изгородь, а после вести их через распаханные поля, потому что мы не знали, как туда попасть по дороге.
«Корона Овендера» – это маленький фермерский дом, напротив дома стоит амбар, а еще там есть большой двор со стогами. Горели два стога. Они ужасно дымили, ветер нес нам в глаза горячий дым, время от времени мы видели огромные языки пламени – прямо в десятки ярдов длиной. Они рвались из сена в сторону, как будто им не терпелось добраться до дома.
Оставив велосипеды в канаве за полем, мы принялись искать кого-нибудь, кто скажет, чем мы можем помочь, но на ферме не было ни души.
Мы просто не знали, что делать. Даже всегда находчивый Освальд чуть не почесал в затылке. Кажется, некоторым людям лучше думается, когда они чешут в затылке, хотя мне такое никогда не помогало, не говоря уж о том, насколько глупо это выглядит.
– Жаль, мы не рассказали о пожаре в деревне, – сказал Дикки.
Да, увы, мы никому о нем не рассказали – потому, что хотели попасть на ферму раньше всех. Очень эгоистично, и автор не раз об этом жалел.
Пламя пылало все яростнее, смола на стене сарая рядом с двором таяла и стекала вниз, как патока.
– Смотри, колодец! – вдруг сказал Дикки. – Наверное, неглубокий, и я вижу рядом два ведра.
Освальд все ухватил на лету.
Он набирал воду, а Дикки тащил к сараю полные ведра и выплескивал воду на просмоленную стену. Вода шипела, превращалась в пар, и все же какая-то польза от нее была. Мы по очереди крутили ворот колодца – тяжелая работа, и нам было ужасно жарко. Вдруг мы услышали кошмарный звук, какой-то задыхающийся вопль, и через забор перелезла женщина, вся красная и вспотевшая.
– Здравствуйте, – сказал Освальд.
– О! Значит, горит не дом! – задыхаясь, воскликнула женщина. – Слава богу, что горит не дом! Господи боже, я уж думала, что это дом!
– Нет, не дом, – сказал Освальд. – Но очень скоро огонь и до него доберется!
– О, моя бедная Лили! – вскричала женщина. – При таком ветре дом через минуту вспыхнет. А она лежит там в кровати, бедняжка! Где же Ханисет?
– Здесь нет никого, кроме нас. Дом заперт, – объяснили мы.
– Да, я знаю, его заперли из-за бродяг, а ключ у Ханисета. Я пришла, как только убрала со стола. Лили больная, лежит в постели и, держу пари, спит сладким сном, ведать не ведая, что вот-вот превратится в угольки!
– Мы должны ее вытащить, – сказал Освальд.
Но женщина, казалось, не знала, за что хвататься, и знай твердила:
– Где Ханисет, черт бы его побрал? Где же Ханисет?
Тут Освальд почувствовал, что пришло время стать генералом, каким он всегда и собирался стать при первой же возможности.
Со словами:
– Вперед! – он взял камень, разбил кухонное окно, просунул руку в ощетинившуюся осколками дыру, отодвинул задвижку и забрался в дом.
Задняя дверь оказалась заперта, ключа в скважине не было. Входную дверь удерживала только задвижка, но дверь недавно покрасили, закрыли до того, как краска высохла, и створка прочно прилипла к косяку.
Освальд не смог ее открыть. Тогда он подбежал к кухонному окну и воскликнул мужественным голосом, которому все должны повиноваться:
– Идите к другой двери и толкайте изо всех сил!
Его приказ выполнили, хотя Дикки потом сказал мне, что женщина ни за что на свете не стала бы толкать дверь изо всех сил. На самом деле она вообще не хотела толкать, пока он не сделал из нее нечто вроде тарана, вот тогда она словно очнулась ото сна, и они вместе открыли дверь.
Мы последовали за женщиной вверх по лестнице в спальню. Там, на кровати, сидела вторая женщина; она дрожала, то открывая, то закрывая рот.