Освободительный поход
Шрифт:
Да и вообще – эти группировки, пусть медленно и неловко, но продолжали наступление, вынуждая вермахт оставлять населенные пункты один за другим. Ведь явно же этих новичков бросили в бой специально, чтобы ветераны успели зализать раны, а также для того, чтобы оттянуть силы с вероятных участков прорыва. Поэтому генерал Хейнрици запросил дополнительных резервов у ОКВ, точнее, у Кейтеля, оставшегося «на хозяйстве» после гибели Гальдера и Йодля.
Кейтелю следовало понимать, что до тех пор, пока немецкие войска стоят под Вязьмой (то есть в двухстах километрах от московских окраин), война вермахтом еще не проиграна; но этого нельзя будет сказать, если большевикам удастся срезать «смоленский балкон» и стабилизировать фронт по Днепру и Западной Двине. Даже если все обойдется без нового «котла» (вроде Брянского, Курского, Белгородского или Харьковского), то на новый рывок на восток (подобный тому, что состоялся в августе-сентябре прошлого года) у немецкой армии не хватит ни людских, ни материальных ресурсов. Вермахт выдохся и больше не в состоянии показывать феерические чудеса, как в Польше, во Франции и на востоке в первые три месяца войны. А позиционная война – это смерть для немецкой армии, как бы он, генерал Хейнрици, ни любил оборону.
25 сентября 1942 года. 12:35. Москва. Кремль, кабинет Верховного Главнокомандующего.
Присутствуют:
Верховный Главнокомандующий – Иосиф Виссарионович Сталин;
Начальник Генерального Штаба – генерал-лейтенант Александр Михайлович Василевский;
Начальник Академии Генерального Штаба – маршал Советского Союза Борис Михайлович Шапошников;
Народный комиссар внутренних дел – генеральный комиссар госбезопасности Лаврентий Павлович Берия.
Шел 461-й день войны и 264-й день с того момента, как в прошлое прибыла последняя, четвертая, копия эскадры контр-адмирала Ларионова, своими действиями создавшая альтернативный основному поток истории. За девять месяцев, прошедших с той поры, ход событий настолько уклонился в сторону под воздействием создаваемого пришельцами бокового вектора, из-за чего даже люди, посвященные в тайну того, как было ТОГДА и что у них получилось СЕЙЧАС, удивлялись тому, как с помощью незначительных материальных ресурсов удалось достичь столь впечатляющих изменений. Первоначальные действия потомков послужили лишь спусковым механизмом, ускорив развитие значительно более серьезных политических процессов местного происхождения, подобно тому, как выстрел из специальной лавинной пушки вызывает сход горной лавины задолго до того, как та сорвалась бы со склонов по естественным причинам.
Каждая последующая успешная оборонительная или наступательная операция Красной Армии или корпусов ОСНАЗ приносила врагу дополнительные потери, заставляя Третий Рейх терять территории, технику, подготовленный личный состав и остатки репутации. В то же время советское командование убеждалось в том, что они находятся на правильном пути и что нужно продолжать двигаться в том же направлении. Сторона, постоянно стратегически упреждающая своего противника, застающая его в моменты наибольшей слабости, неизбежно выиграет войну, причем очень быстро и с небольшими потерями.
В 1941 году враг сумел дойти до Москвы, Ленинграда, Донбасса, почти полностью захватил Крым. В Белостокском, Уманском, Витебском, Смоленском, Киевском и Вяземском котлах полегла почти половина имевшейся на начало войны кадровой армии. Но Страна Советов устояла под этим натиском, а ее вооруженные силы, воспользовавшись истощением вермахта после четырехмесячного наступления и его неготовностью вести боевые действия в условиях русской зимы, сумела подготовить и провести первую за Вторую мировую войну контрнаступательную операцию, которая привела к серьезному поражению вермахта и заставила его отступить на сотню-другую километров к западу.
Когда же этот порыв был готов выдохнуться – отчасти из-за не очень умелых действий советского командования, а отчасти из-за ограниченности вложенных в него людских и материальных ресурсов – в этот критический момент на арене боевых действий и появились потомки. Они поддержали натиск Красной Армии своим непосредственным участием и бесценной информацией, предназначенной для Верховного командования Красной армии. Сдвиг, который на первых порах не заметил никто в мире, на самом деле имел колоссальное значение.
Именно благодаря этой информации Советскому командованию удалось отстранить от руководства войсками неумелых, бесталанных или просто неудачливых генералов и адмиралов, взамен продвигая на командные посты талантливых и успешных, но зачастую как раз за это и нелюбимых начальством командиров. И те ни разу не подвели.
Да, первоначально все начиналось с одного полковника Бережного. Но теперь, через девять месяцев ускоренного подбора кадров, у Сталина на руках имелась целая колода из первоклассных «гинденбургов» отечественного разлива. Как говорится – если у вас нет гинденбургов, это значит, вы просто не умеете их выращивать. Именно эти люди, оседлав поднятую потомками волну, повели Красную армию вперед, к новым победам и свершениям. И вот настал тот момент, когда можно и нужно было оценить, насколько ход войны и самой истории соответствует тому, что имел место в прошлом потомков.
Вывод был однозначный – ничего общего ЭТОТ сентябрь 1942 года с ТЕМ сентябрем того же года не имеет ни в политическом, ни в военном смысле. Отчасти в этом были «виноваты» потомки, отчасти это являлось заслугой людей, присутствующих в этом кабинете. Но были некоторые явления – как, например, скоропостижная смерть Черчилля – которые с любых логических позиций считались необъяснимыми. А ведь с этой смерти, никак внешне не связанной с эскадрой адмирала Ларионова и ее производными, начались изменения ничуть не меньшие, чем от лихих рейдов механизированного соединения генерала Бережного на советско-германском фронте.
А война на Тихом океане? Один небольшой слив информации японскому военно-морскому атташе привел к тому, что еще как минимум полгода японцы продолжали одерживать верх в сражениях с американским флотом. Коралловое море, вторая Гавайская операция, и вот – вершина дерзости и мастерства, операция по захвату японским десантом Панамского канала. При этом в Москве было известно, что и силы для самой Панамской десантной операции и подкрепления (которые все же решено было отправить в зону канала), берутся из состава лучших элитных соединений Квантунской армии.
Как будто флотские, которые после выигранной битвы в Коралловом море захватили власть в Токио, полностью уверены, что Квантунская армия им никогда не понадобится… А если дело и дойдет до войны с Советским Союзом, она в любом случае не сможет выполнить поставленную задачу.
Кому, как ни Лаврентию Берия, знать, что никакая информация, кроме той, что касалась расшифрованных американцами кодов, Японии не передавалась. Но почему тогда в Токио ведут себя так, словно они знают все – по крайней мере, касающееся хода войны на Тихом океане и послевоенных взаимоотношений в треугольнике «СССР, США и Япония»? Хотя многие из вещей нетрудно предугадать… Так, например, с самого начала было понятно, что Квантунская армия, обученная по стандартам тридцатых годов и предназначенная для войны с плохо вооруженными и недисциплинированными китайцами, вряд ли устоит против мехкорпусов ОСНАЗ, в клочья порвавших опытный и прекрасно вооруженный вермахт.