Освобождаясь от пут
Шрифт:
– Малфой дал ему адреса, – добавил Фред. Арес кивнул и продолжил:
– Даже семью Забини убили.
Гарри вздрогнул. Ему не нравился скользкий мальчик, но это…
– Кто еще? – хрипло спросил он.
– Дин, братья Криви, Анжелина и Ли с нашего факультета, – сказал Джордж. – Джастин из Хаффлпаффа… это все, что я знаю. Но их гораздо больше.
– Восемнадцать семей, – сказал Рон. – Остальных вовремя предупредили. Они смогли спастись бегством…
– Их предупредила группа Дамблдора, – с энтузиазмом объяснил Фред. – Он, как только услышал о первых нападениях, срочно отправил остальным указание бежать. И это оказалось нашей удачей. Поскольку магглы скрылись, сообщения о нападениях прекратились, и Фадж, который тем временем был вынужден подать в отставку, приказал аврорам вернуться в Министерство, держа их в готовности для новой миссии. Именно тогда они получили сигнал тревоги от МакГонагалл. Она дала им точный адрес встречи Пожирателей Смерти, и…
– Фадж уволен? – прервал его Гарри. – Первая хорошая новость, которую я слышу, за несколько дней!
– О да! – воскликнул Джордж. – Папа сказал, что до официальных выборов исполнять обязанности минстра будет Аркус Патил…
– Парвати теперь ведет себя так противно, словно она сама – министр, а не ее отец, – проворчал Симус.
– … первое, что сделал Патил, – восстановил Дамблдора на его должности и организовал надлежащий суд над Сириусом Блэком, – продолжил Джордж, игнорируя замечание Симуса.
– Я знаю, – кивнул Гарри. – Я уже встречался с ними обоими.
– Обоими? Сириус Блэк был здесь? – удивленно уставился на него Арес. – Почему?
Гарри посмотрел на них и понял, что никто в комнате не знал о его личности. Так, снова старая добрая ложь.
– После похорон Гарри папа разрешил ему и Энни остаться в его поместье. Позднее к ним присоединился профессор Люпин, когда его выписали из больницы. Теперь Блэк предложил мне свое опекунство до… до… – он не смог продолжить.
Никто не сказал ни слова.
– Бамберга вчера арестовали, – внезапно сказал Невилл. – Мне сообщила бабушка.
– И исполняющий обязанности министра вынес обвинения двадцати шести аврорам, – добавил Фред с меньшим энтузиазмом. – Среди них – Перси. Их обвинили в физическом насилии и превышении полномочий.
– Джентльмены, – голос мадам Помфри заставил вздрогнуть маленькую группу. – Пора оставить мистера Снейпа одного, чтобы дать ему отдохнуть. Завтра его выпишут, и вы сможете проводить с ним столько времени, сколько захотите. Но сейчас – вон!
Они неохотно подчинились ее команде. Гарри покорно принял Глоток Сна и провалился в сон без сновидений.
**************************************************************************
До СОВ оставалось всего четыре недели, а двое профессоров из штата отсутствовали. Дамблдор – при поддержке Патила и, разумеется, под серьезным контролем, – попросил Люпина вести занятия по защите до конца года, но у него были серьезные проблемы с занятиями по зельеварению. Ни он, ни Патил не доверяли министерским мастерам зельеварения достаточно, чтобы позволить одному из них обучать детей – один из них даже был под обвинением, а два других отказались от предложения Дамблдора.
В онце концов, МакРи, один из его старых друзей, взялся за работу, но «только на этот месяц», как он сказал. Это он был мастером зельеварения, который год назад проверял зелье правды Северуса.
– Альбус, дорогой, я слишком стар, чтобы согласиться на это постоянно. С другой стороны, я думаю, нашему дорогому Северусу, который, по всему, является самым большим талантом в этой области, через несколько месяцев будет лучше, и с сентября он снова сможет преподавать.
Дамблдор безнадежно покачал головой, но дальше давить не стал. По крайней мере, он нашел двух заслуживающих доверия претендентов на рабочие места – и, так как он был уверен, что в штате все еще есть утечка, то был избавлен от необходимости беспокоиться из-за его старых-новых коллег.
Уроки Люпина не принесли ничего неожиданного, но после первого урока зелий (6 курс Рэйвенкло-Хаффлпафф) все ждали (с надеждой, оказавшейся кратковременной) будущих уроков с глубоким беспокойством.
Добрый, улыбающийся старик оказался беспощаднее и строже, чем их предыдущий преподаватель, – а это было тем, чего НИКТО не ожидал.
– По крайней мере, он не поддерживал слизеринцев, – пробормотал Симус после первого урока зелий.
– Только Квайетуса, – хихикнул Невилл. – О, мистер Снейп, консистенция, цвет… превосходно, – сказал он, пародируя старого учителя.
– Позвольте преклониться перед Вами… – присоединился к Невиллу Симус и поклонился Гарри.
– Оставьте его в покое, – рявкнула на них Гермиона. – Квайетус был единственным, кто смог хорошо приготовить это зелье.
– Не просто «хорошо», Гермиона. Ты слышала? «Пре-вос-ход-но»! – добавил Симус, и они засмеялись. К ним присоединился даже Гарри.
– Ладно, это не был по-настоящему справедливый комплимент, – признался Гарри, когда смех затих. – Я много раз готовил это зелье вместе с папой, – Гарри перестал называть Северуса по-другому. Только папа. Много раз он боялся, что это было единственным, что осталось от их отношений.
Опустилось молчание. Наконец Невилл спросил:
– А… как он? Ты… ты ведь навещал его вчера?
– Все еще без сознания, – сказал Гарри.
Все еще без сознания. Он снова и снова повторял эту фразу, когда его расспрашивали друзья, потому что семестр почти закончился, а Северус все еще не пришел в себя.
Гарри проводил все выходные у его постели, изучая учебники и глядя на него, все еще безжизненно лежащего в кровати. Иногда он говорил с ним, рассказывая о событиях в школе и магическом мире, о нападениях Волдеморта и всем, что только мог придумать. На сердце у него всегда становилось тяжело, когда наступал вечер воскресенья, и ему нужно было возвращаться в Хогвартс, но он не жаловался, убирал книги в сумку, целовал Северуса в лоб и уходил.
Все целители соглашались, что он был лучшим сыном, какого они когда-либо видели, и – несмотря на то, что младшие из них знали и ненавидели профессора Снейпа со школьных дней – старались дать ему все, в чем он нуждался. Главная целительница отдела повреждений от заклинаний после второго посещения Гарри даже дала ему разрешение проводить в больнице субботние ночи. Это показало Гарри, что состояние Северуса было действительно серьезным, и когда он впоследствии спросил об этом Дамблдора, директор даже не подумал отрицать.