Освобождаясь от пут
Шрифт:
– Привет, он – Квайетус Снейп, – представил Невилл усмехавшегося Гарри – тот не смог сдержать эмоций, наблюдая за шоком этих двоих.
– О господи, – простонал Джастин и прищурился на Невилла, который все еще улыбался. – Ты и он вместе?
Гарри был вынужден приложить усилия, чтобы подавить подступивший смех. Невилл также захихикал, что усилило шок обоих мальчиков.
– Да, да, – согласился Невилл и представил их Гарри.
– У тебя занятия с гриффиндорцами? Но… как? – спросил Эрни.
– МакГонагалл составила мое расписание, она и Севе… э… мой отец решили отправить меня туда.
– Ты называешь своего отца по имени?! – снова задохнулся Джастин.
– Я не привык называть его иначе. Мы не жили вместе до этого лета.
– Ты рос среди маглов? – к этому моменту Джастин выглядел невероятно сконфуженным, и даже Невилл поглядел на Гарри с острым интересом. Гарри бросил взгляд на профессора, которая объясняла что-то о булавовидном плауне или зюзнике и его использовании в лечении оборотней, и снова повернулся к компаньонам.
– Да, с моими бабушкой и дедушкой. Но мне не разрешили говорить о них.
– Тогда ты действительно учился в магловской школе до прошлого года!
– Конечно, – занервничал Гарри. Он ничего не знал о магловских средних школах и их предметах, так что решил закрыть тему. – Но я думаю, нам следует обратить внимание на объяснения профессора…
– Да, – оба мальчика выглядели смущенными, переведя внимание на профессора Спраут.
К огромному облегчению Гарри, профессор не собиралась проверять или пытаться узнать его получше, так что он смог спокойно работать с растениями под профессиональным руководством Невилла.
– Как же ты так… бесталанен в зельях? Ты здорово знаешь растения, а мы используем их для приготовления зелий… – спросил он застенчивого мальчишку, когда профессор Спраут отпустила класс.
Невилл пожал плечами.
– Дело не в таланте… – смущенно пробормотал он, и Гарри внезапно понял, что Невилл не будет делиться ЭТОЙ проблемой со всеми.
– Хорошо, – сказал он. – Тогда увидимся на заклинаниях, – добавил он и присоединился к Аресу за слизеринским столом.
Он вздохнул, подумав о приближающемся уроке. Заклинания с профессором Флитвиком.
С тех пор, как он встретился с маленьким профессором за главным столом в первый день после их приезда в Хогвартс, он изучал заклинания (в дополнение к арифмантике, конечно), он даже изучил нынешний годовой учебный план, чтобы не опозориться перед деканом отцовского факультета. Но он все еще пугался, думая об этом. Ожидания… ожидания, касавшиеся его поведения, его личности, его знаний… И предубеждения, которые он не мог изменить без огромных усилий… Есть ли у него достаточно сил, чтобы сделать это? Или… соответствие ожиданиям означает изменение? Он должен вообще измениться?
Но он уже изменился. Он не был тем мальчиком, что четыре года назад, и даже тем, что три месяца назад. Он был гораздо более застенчив и робок, поскольку пережил две недели боли и страха и потерял веру в собственную неуязвимость. Он сознавал, что даже его могли легко убить, пытать каким угодно способом. Он уже знал, что значит быть выставленным напоказ и беззащитным, и иногда задавался вопросом, действительно ли свет может преодолеть тьму. Он больше не был уверен, и от этого также страдало его чувство собственного достоинства.
Когда урок начался, он все еще был занят этими мыслями, но, когда профессор вошел в кабинет, Гарри отложил их, сконцентрировавшись на поставленной перед ним задаче.
Он не был разочарован. Главная цель профессора на уроке состояла в том, чтобы проверить уровень знаний Гарри в заклинаниях, и он приложил все усилия, чтобы найти слабые места.
Иногда Гарри бросал короткие взгляды на Гермиону, которая перестала поднимать руку после первых же десяти минут, поняв, что у нее не будет шанса ответить ни на один из множества вопросов, которые профессор задавал Гарри. Когда тот, наконец, закончил исследование, половина класса почти уснула от скуки. Кроме троих: профессора, Гарри и Гермионы.
– Очень хорошо, мистер Снейп. Мне ДЕЙСТВИТЕЛЬНО жать, что Вы – не студент моего факультета… Тот же талант, что и у Вашего отца и особенно у дяди, тот же блеск…
Рон сердито всхрапнул (возможно, пробуждаясь от приятного сна), когда профессор продолжил хвалить Гарри. Тот, однако, был крайне счастлив, когда урок закончился, и тотчас же покинул кабинет. Его уши горели, и он не смел поднять голову… Гарри был уверен в одном: профессор не сделал его положение более легким. Действительно.
Он не останавливался, пока не достиг дверей их квартиры и не прижал палец к белой точке. Он закрыл за собой дверь и прислонился к стене, его сердце колотилось.
Но через некоторое время он признался себе, что не чувствовал себя плохо. Наоборот.
Да, он был смущен, но… он не чувствовал себя некомфортно. Флитвик сравнил его с Северусом и с отцом и сказал, что он похож на них. Он почувствовал гордость? Гордость за что? За свои знания? За свой «блеск»?
Он сполз вниз и сел на пол в раздумьях.
Нет.
Он не гордился своим талантом. Это был не талант, а усердие, которое помогло ему пережить урок. И он не был блестящим учеником.
Нет.
Это было что-то другое.
Гарри встал и шагнул к камину. Он осторожно взял альбом с фотографиями и, сев на диван, открыл его.
Квайетус с Северусом.
Квайетус с его матерью.
Квайетус с Джеймсом Поттером – он тепло им улыбнулся.
Квайетус с Гарольдом Поттером.
Квайетус, стоящий в одиночку, на груди – значок старости, в руке палочка…
Гарри коснулся палочки на поясе. Та же самая палочка: его собственная была слишком известна, чтобы пользоваться ей перед другими.