Освобождаясь от пут
Шрифт:
Это действительно был Перси, которого он знал много лет, чью семью он всегда считал своей?
Что произошло? Что вызвало это внезапное изменение?
Гарри потряс головой, чтобы прояснить зрение, но чувствовал головокружение.
– Ну? Вы снимете одежду или мне продолжить… – угрожающе прошипел Перси.
Гарри поднялся и отряхнул одежду. Достоинство, напомнил он себе.
– Нет. И я сообщу о вас в министерство, – спокойно произнес он.
– О, да? Я счастлив это слышать. По крайней мере, ваш случай будет полностью изучен.
Кровь отхлынула от лица Гарри. Нет. Он не нуждался
– Так. Сейчас же снимите вашу одежду, или ее сниму я, но тогда вы больше не сможете ее носить, – сказал Перси и указал на него палочкой.
Гарри не шевельнулся, только смотрел на Перси так твердо, как только мог в этой ситуации.
– Ступефай! – сказал Перси, и проклятье поразило Гарри в живот. Он упал на колени и оцепенело почувствовал, как мужчина через голову стянул его одежду. Он задрожал. В комнате было холодно, и он стоял на коленях, беззащитный и полуголый, перед двумя любопытными и жестокими парами глаз.
Когда Перси наклонился ближе и провел рукой по длинному порезу, Гарри застонал от отвращения.
– Не трогайте меня! – прошипел он.
– Я могу делать с тобой все, что захочу, – он повернулся к другому парню. – Порезы свежие, как я и подозревал. Им не больше месяца.
Гарри был испуган. Нет, это не могло быть правдой! Его мгновенно раскроют.
– Объясни. Немедленно, – нахмурился Перси, но Гарри не ответил. Он даже не открыл рот. У него не было идей.
– Веритасерум еще остался?
– Да, но только половина пузырька. Слизерин выпил весь запас.
Теперь Гарри был в полной панике. Он чувствовал себя, как пойманное в ловушку животное, и едва мог двигаться из-за оглушающего проклятья. Он собрал всю силу воли и встал.
– Я думаю, мой допрос закончен, – сказал он и сделал шаг к двери.
– Ты ошибаешься, – теперь к нему шагнули оба парня.
Началась долгая борьба. Гарри изо всех сил старался держать рот закрытым, они же хотели его открыть и влить в горло жидкость. Гарри пинался, щипался, бил их, но они были гораздо сильнее, и через некоторое время он лежал на полу, а его плечи были больно прижаты к камням. Гарри вздрогнул, когда грязный холодный камень прижался к его голой коже, но даже на мгновение не открыл рот.
Перси опустился коленями ему на грудь, а другой парень схватил его за подбородок.
Гарри отчаянно боролся. Он чувствовал приближение своей судьбы. Пузырек был так близко… и рука на его щеках также медленно достигала своей цели. Перси приблизил бутылку к его лицу. Тогда, озаренный внезапной мыслью, Гарри мотнул головой вперед, выбив этим движением пузырек из руки ничего не подозревавшего Перси.
Пузырек упал на камень и, хотя он не разбился, его содержимое вылилось.
Скрип двери прервал неравную борьбу. Гарри с надеждой взглянул на вошедшего человека, но надежда исчезла, когда он его увидел. Это был аврор, руководивший всей процедурой.
– Что здесь происходит?
– Мистер Снейп не хотел принять Веритасерум, – выпрямился бывший рэйвенкловец. – И мы пытались его заставить. Но он разбил последний пузырек.
– Идиоты, – рявкнул старший мужчина. – Отойдите, мистер Уизли. Вы должны были оглушить его, а потом влить сыворотку в рот. На какой вопрос вы хотели получить ответ?
– Он противоречил себе, когда я спросил о его шрамах. Он сказал, что им, по крайней мере, шесть месяцев, но я считаю, что месяц, не больше.
Аврор небрежно схватил Гарри за плечо и поднял его.
Гарри прекратил сопротивление. Он закрыл глаза и плотно сжал губы.
– Дерзкий мальчишка, – сердито произнес тот. Гарри вздрогнул от внезапной эмоциональной боли. Это было любимой игрой Северуса – называть его дерзким мальчишкой или невоспитанным ребенком. Его замечание никогда не причиняло боли, оно всегда соединялось с чем-нибудь хорошим. Северус… Он, конечно, был сейчас со своими слизеринцами, с которыми плохо обращались, – подумал Гарри, – и это было правильно. Скоро он тоже сможет оказаться с ним, слушать его искренние, успокаивающие слова. – Отвечай на вопрос мистера Уизли!
Никогда, – подумал Гарри. Он скорее умрет, чем выдаст им тайну.
На его лицо обрушился удар, и Гарри покачнулся, потеряв равновесие, но это было единственной реакцией.
За первым ударом последовало еще несколько, пока аврор не заметил их бесплодность.
– Отлично, парень, я прокляну тебя, если ты не ответишь.
Гарри глубоко вдохнул, чтобы подготовиться к проклятию, но не отреагировал. Это было гораздо хуже, чем он раньше считал. Старик собирался проклясть его. Уже давно Северус сказал, что министерские способы мучения были не лучше, чем у Волдеморта.
Гарри почувствовал, как слезы покалывают его закрытые глаза. Он сделал все, чтобы избежать министерской пытки, но она наступила здесь и сейчас, и все его усилия стали напрасными. Он потерял друзей, свое имя, прошлое, чтобы сохранить себя от этого, но потерпел неудачу.
Это были его последние мысли перед проклятьем Тормента.
И через несколько долгих мгновений невероятной муки мир почернел.
Гарри без сознания упал на пол.
**************************************************************************
Невилл ерзал на стуле, поджидая, когда Квайетус выйдет из комнаты. Тот был там уже двадцать минут, и это начало его тревожить. Что происходило?
Иногда он поглядывал на Гермиону, которая казалась почти такой же взволнованной, как и он, и через некоторое время оставила своего самодовольно ухмылявшегося бойфренда и села рядом с Невиллом. Тот бросил на Рона долгий задумчивый взгляд. Не так уж много месяцев назад они были друзьями, но сейчас он почти ненавидел рыжеволосого парня. То, как он относился к Квайетусу, было скандально. Квайетус был спокойным, тихим мальчиком, подобным своему имени (прим. переводчика: по-английски «Квайетус» – означает «тихо»), который старался избежать всеобщего внимания, но всегда был готов помочь любому обратившемуся к нему за поддержкой или помощью. Кроме того, он сделал то, чего, Невилл был уверен, никто бы не смог: он смягчил мрачное и жестокое поведение злобного мастера зельеварения. Невилл все еще не любил мрачного, высокого и глумливого мужчину, но иногда замечал его человеческую сторону, главным образом, в его отношении к сыну, и изменил свое мнение о профессоре. Снейп был мерзавцем, но, тем не менее, он больше не был невыносимым.