От Александровского централа до исправительных учреждений. История тюремной системы России
Шрифт:
– В чем обвинили?
– Мне скрывать нечего, я этой взятки не получал…
– Это интересно, – пробормотал Уве, и посмотрел на третьего осужденного. – А вы за что сидите?
– За обвинение в заказном убийстве.
– Кого убили? Если можно узнать, – добавил журналист.
– Я не хочу об этом говорить.
– А где работали?
– Я был мэром в Красноярском крае.
– И на сколько лет вас осудили?
– На двенадцать.
– А чем вы занимаетесь в колонии? Вы где-нибудь здесь работаете?
–
– В какой должности?
– По рабочей специальности. А вообще я больше не хотел бы ни о чем разговаривать. Все здесь нормально. Кормят хорошо, работу предоставляют. Что еще нужно? Поскорее отбыть срок и вернуться домой.
– А как это можно – поскорее?
– Ну, хорошо вести себя, не нарушать дисциплину, и тогда тебя смогут перевести на условно-досрочное освобождение.
…Выходим из зоны. Гремят тяжелые двери, оббивающие металлические косяки. Где-то лают собаки.
Начальник колонии Валентин Иванович Степанченко приглашает в свой кабинет. Снимает с телефонного аппарата трубку и командует невидимому абоненту:
– Отправляй его в мой кабинет.
Через несколько минут в дверях появляется человек в робе.
– Вызывали, гражданин полковник?
– Вызывал. Вот из Москвы приехал корреспондент журнала «Шпигель», если хочешь, можешь с ним пообщаться. Можешь на что-нибудь пожаловаться… если желаешь.
– Ни на что не буду жаловаться, все устраивает.
Валентин Иванович с удивлением смотрит на осужденного.
– Я Уве Клуссманн, журнал «Шпигель», московское бюро, – говорит корреспондент, – вас можно расспросить? Можно вас сфотографировать? Я буду писать статью об этой колонии.
– Фотографировать? Ни в коем случае!
– Почему?
– Меня в Москве многие знают…
– А можно спросить вашу фамилию?
– Да не скажу! Ни за что на свете.
– Статья выйдет в журнале «Шпигель». Это немецкий журнал… его в Москве не читают.
– «Шпигель»? Да очень хорошо читают… мои бывшие коллеги.
– Ваши коллеги? А где вы работали?
– В КГБ, сейчас это ФСБ.
– И в КГБ читают «Шпигель»?
– О, еще как читают! Там все читают!
– А можно вас еще спросить: вы кем там работали?
– Послушайте, что вы мне все вопросы задаете? У вас там, наверное, где-то микрофон спрятан. Да?
– Нет, нет. Никакого микрофона. Я спрашиваю вас просто так.
– Как – нет микрофона? Уж меня-то вы не обманывайте. Я двадцать лет в КГБ проработал, знаю, как это делается.
– А сейчас прочему вы здесь?
– Как – почему? По приговору. Осужден на четыре года. Сейчас перевелся на условно-досрочное освобождение – в колонию-поселение. Интервью не хочу давать принципиально: у меня в Москве много знакомых, прочитают, увидят, пойдут слухи, сплетни. А зачем мне это? Потому что после освобождения я рассчитываю вернуться на свою
Журналист оглянулся на полковника Степанченко.
– Поселение находится при нашей колонии, – пояснил Валентин Иванович.
Когда осужденный вышел из кабинета, полковник добавил:
– Сидит за взятку. Занимал в ФСБ крупную должность.
– Он говорит, что хочет вернуться на свою должность? А сможет он это сделать?
– Не знаю. Но раз так говорит, значит, на что-то рассчитывает.
Уже на улице, когда мы вышли за пределы двора, примыкающего к штабному зданию, Уве поделился первыми впечатлениями:
– Я уже знаю, как начну свою статью. Начну с рассказа о том парне, который работал на немецкую разведку. Интересный случай! Так и напишу: «Он родился в Германии, а теперь сидит в русской тюрьме!» Думаю, он действительно сотрудничал… что-то у него такое было с ними. Они ведь тоже психологи: ищут тех, кто бывал в Германии, оставил о ней приятные воспоминания…
На какой-то момент смолкнув, он вдруг всплеснул руками:
– А скажите, это вы специально подстроили: немецкий журналист берет интервью у немецкого шпиона. Ха-ха, это очень забавно!
Прощаясь, Уве обещал выслать номер журнала, в котором будет напечатана статья о колонии.
Спустя месяц в моем кабинете раздался телефонный звонок, напомнивший о той «экскурсии» по зоне.
– Алло? Это Александр Викторович? Вас беспокоит корреспондент швейцарской газеты «Вельтвохе» Штефан Хилле. Я и мой фотограф Александра Штарк хотели бы посетить исправительную колонию номер три.
– Для этого нужно разрешение нашего главка.
– Такое разрешение есть. Я обращался в Москве в ГУИН, и мне подтвердили, что я могу посетить вашу колонию.
Обычно представитель главка заранее звонит мне, сообщая о грядущих визитах иностранных журналистов. Свои слова он подтверждает бумагой, которую отправляет факсом. Там четко и ясно указывается, кто и зачем обращался в главк, тут же резолюция начальства на обращение, и если вопрос решен положительно, то оговаривается срок предстоящего посещения.
Однако в последнее время никакой бумаги из Москвы не поступало. Хотя могло оказаться и так, что она затерялась где-нибудь в недрах служебных кабинетов. На всякий случай я поинтересовался у телефонного собеседника:
– Вы когда хотите прилететь в Иркутск?
– Мы уже прилетели.
Возникла пауза – с моей, конечно, стороны. Сразу двое иностранных журналистов, свалившихся как снег на голову, желающих побывать в колонии строгого режима для бывших госслужащих, отбывающих наказание за крупные взятки, шпионаж, заказные убийства – это для Главного управления исполнения наказаний в далеком Иркутске является чрезвычайным происшествием. Надо было что-то предпринимать, и я взял инициативу в свои руки.