От «Барбароссы» до «Терминала»: Взгляд с Запада
Шрифт:
В 1909 году Шлиффен писал: «Это было сражение на уничтожение, доведенное до совершенства. За две тысячи лет оружие и способы ведения боя полностью изменились. Солдаты более не сражаются на коротких мечах, а стреляют друг в друга с расстояния в несколько тысяч метров. Место лука заняло орудие, а место пращи — пулемет. Вместо избиения — плен. Но в общих чертах боевые условия остались без изменения. Бой на уничтожение может быть дан и ныне по плану, выработанному Ганнибалом много веков тому назад».
Граф Шлиффен был прав. Летом 1944 года «Канны» римлян были повторены в России на Березине.
Как
Кто бы мог подумать в 1941 году, что через какие-нибудь три года отборные армии группы «Центр» потерпят крупнейшую в военной истории катастрофу, что их ждет сражение на уничтожение, «Канны», не имеющие параллели?
Группа армий «Центр» играла ключевую роль в операции «Барбаросса». Имея в своем составе две танковые группы и две мощные пехотные армии, она должна была разбить основные вооруженные силы противника к западу от Днепра, а затем молниеносным броском достигнуть сердца Советского Союза — Москвы.
Армии группы с головокружительной быстротой прошли путь от Бреста до Минска, форсировали Днепр и достигли Смоленска. Затем Гитлер заколебался. Он отошел от первоначального плана наступления на Москву. Немецкие войска повернули на юг, к Киеву, чтобы сперва захватить Украину. Лишь спустя несколько недель в распутицу, на пороге зимы, наступление на Москву было возобновлено. Но было уже поздно. Немецкие войска и их оружие не могли противостоять свежим русским дивизиям, подтянутым из Сибири, и русской зиме с ее морозами. На подступах к советской столице армии группы «Центр» потерпели поражение.
События зимы 1941/42 года привели к коренному повороту во всей войне на Восточном фронте. В стратегии немецкого верховного командования центральный фронт и чисто военные соображения захвата столицы противника — важнейшего центра коммуникаций — отошли на второй план, уступив место экономическим целям на юге Советского Союза, целям, которые Гитлер, в отличие от своих генералов, считал решающими для исхода войны: уголь, сталь и нефть. Донецкий бассейн и Кавказ стали рассматриваться в качестве главных театров военных действий. Там наносились основные удары, там решалась судьба всей русской кампании.
В глазах немецкого верховного командования группа армий «Центр» после своего отступления от Москвы находилась на «второстепенном театре войны». 2-я танковая армия Гудериана, которая, согласно плану «Барбаросса», должна была обойти Москву с юга и захватить ее, в течение двадцати месяцев, вплоть до августа 1943 года, оставалась в районе Орла, куда она отступила после поражения под Тулой. Армия прикрывала подступы к Орлу против возможного наступления русских. Однако после победы на Волге в намерения Сталина входил разгром немецких войск не в центре, а на юге страны.
Немцы проигрывали на юге одно сражение за другим и потеряли завоеванные богатства: железо и уголь, никель и марганцевую руду, зерно Украины и южный бастион — Крым.
К июню 1944 года карта военных действий красноречиво свидетельствовала о трагических событиях на южном крыле Восточного фронта. Советские войска продвинулись далеко на запад. Линия фронта шла теперь от Одессы на Черном море вдоль восточных и северных отрогов Карпат до города Коломыя, а затем резко поворачивала на север, к Припятским болотам возле Ковеля. Здесь начинался фронт армий группы «Центр», который по конфигурации представлял собой огромный выступ на восток площадью около 250 тысяч квадратных километров: восточный фас фронта в районах Орши и Могилева проходил в 50 километрах за Днепром. Тыловые коммуникации этого выступа уже находились под угрозой с юга в западной оконечности Припятских болот.
К счастью для немцев, эта угроза, образно говоря, утонула в весенней распутице. Немецкое верховное командование, таким образом, получило столь необходимую для войск передышку, а вместе с ней возможность хотя бы временно стабилизировать внушавший опасение участок фронта между Карпатами и Припятскими болотами.
Как в ставке фюрера «Вольфшанце», так и в штаб-квартире главного командования сухопутных войск Германии в это время мучительно искали ответ на вопрос: «Что предпримет противник после весенней распутицы? Где он начнет свое летнее наступление?»
Гитлер и его советники дали ошибочный ответ на этот кардинальный вопрос 1944 года, и этот неправильный ответ, основанный на неверной оценке положения, стал одной из причин катастрофы.
В течение восемнадцати месяцев Гитлер отказывался признать, что Сталин пытается навязать немцам решающее сражение на южном крыле фронта. В течение восемнадцати месяцев он недооценивал мощь Советских Вооруженных Сил и их возросший боевой опыт. Теперь Гитлер допустил новый просчет. Он убедил себя, что Сталин нанесет решающий удар не иначе как на юге, поскольку в Галиции перед советскими войсками открывалась блестящая стратегическая перспектива для наступления на Варшаву, к Висле и, следовательно, в тыл группы армий «Центр». Гитлер отбросил все сомнения: русские, заявил он, нанесут удар между Припятскими болотами и Карпатами! Они должны ударить здесь!
Изо дня в день Гитлер проводил долгие часы над картой Восточного фронта, изучая обстановку и планируя ход возможных операций. И в каждом составленном им плане он приписывал противнику свои собственные выводы. Конечно, идея охвата гигантскими клещами выдававшегося выступом на восток немецкого фронта и окружения двух групп армий — «Север» и «Центр» выглядела весьма заманчивой. В конце концов, от истоков реки Припять до Балтийского моря расстояние не так уж велико — каких-нибудь 450 километров, причем без серьезных естественных препятствии. Отличные условия для стремительного броска. Подобный замысел, безусловно, должен прийти в голову любому смелому полководцу, располагавшему достаточными силами!
Любопытно отметить, что не только Гитлер, но и его военные советники — генерал-полковник Йодль и начальник оперативного отдела генерал Хойзингер упорно придерживались подобной трактовки грядущих событий. Вера в русское наступление в Галиции была так сильна, что, даже когда после 10 июня стали поступать сведения о подготовительных мероприятиях противника на фронте группы армий «Центр», они игнорировались как отвлекающие маневры русских. Призрак советского наступления вдоль Вислы к Балтийскому морю так заворожил штаб-квартиру фюрера, что возможность нанесения советским командованием решающего удара в другом месте просто не допускалась.