От деревеньки Мосеево до Москвы. Воспоминания и размышлизмы
Шрифт:
Лисы, зайцы. Ласточки, которые вили гнездо в сарае над моей головой. Стрижи – если стрижа поймать, раны от когтей на руке обеспечены. Белка, забежавшая в деревню, которую мы ловили всем мальчишеским скопом. Майские жуки. Скворцы, для которых я сделал избушку. Коростель, по-местному дергач. Скворец – утренний певец, жаворонок – дневной, коростель – вечерний. Незабываемая музыка.
Ловлю птиц. Залезаю в будку для цыплят, в ней маленькое окошко, перед окошком клетка с дверкой, к ней привязана ниточка, на пол насыпаны зернышки, крошки. Воробей умная птица, но его подводит нахальство. Тут же в клетку набивается штук 5, дернул за ниточку, поймал. Посмотрел, какие
Мои сельскохозяйственные работы.
В деревне всегда и всем находится работа. Охрана грядок от кур. Охрана цыплят от коршуна, намолоченной ржи от воробьев. Перебор картошки (ее много в темном холодном подполе) вместе с сестрой Люсей и двоюродными Женей и Розой. Пропалывание грядок (на соседней грядке Люся) и картошки. «Сорную траву из поля вон», – говорит дед. Это значит, что за поле надо выбрасывать те растения, которые размножаются корнями – осотник, молочай, крапива. Всю же другую траву нужно, вырвав, оставлять на месте – это будет удобрение. До сих пор не могу убедить горожанку Тамару, что надо поступать именно так. Она всю траву с дачи тащит в угол. Драние ивовой коры в лесу со сдачей на приемный пункт.
С 12 лет бригадирша тетя Нина считает меня мужичком и просит выходить на колхозные работы. На меня заведена и книжка, куда записываются трудодни. Пропалывание льна. Теребление льна (это делалось вручную, все руки в мозолях и порезах). Копание картошки (точнее, подбор ее за лошадью). Поездка с ночевками на дальний покос, ворошение и скирдование сена. Косить как взрослые я еще не мог, хотя для личных нужд косил, сколько мог. Во всяком случае, когда в кино показывают косцов и я вижу, что они неправильно держат косу, мне смешно.
Пастьба лошадей и быков в ночном. Пасем вдвоем с тетей Таней Бодановой (несколько десятилетий спустя мы с Тамарой, Димой, Катей месяц жили у нее в Мосееве). Тетя Таня сидит на сене в сарае, я, чтобы не уснуть, постоянно обхожу стадо и громко пою («У нас был юный барабанщик, он песню веселую пел…», «По долинам и по взгорьям шла дивизия вперед…» и все что знаю). Потом бабушки вспоминали, как я пел по ночам. Наконец даже лошади улеглись. Я кладу голову на ногу быка Рыжака, он свою голову кладет на меня. Тепло. Просыпаюсь – рассветает, коварные лошади уже в крайнем огороде. Днем следует маленький скандальчик.
Одно лето я работаю подпаском. Пастух – ответственная должность в деревне. От него зависят сохранность и упитанность коров и овец, надои молока. Его, профессионала, нанимают всем миром (обычно он из другой деревни). Он ночует поочередно во всех избах, его хорошо кормят. Только покажется солнце, раздается однообразная, но такая прекрасная музыка его дудочки-жалейки. Хозяйки уже подоили коров и выгоняют их. Будят и меня, подпаска, дают узелок с хлебом, картошкой, парой яиц, бутылкой молока. Целый день водим стадо коров и овец. Пастух знает все окрестности и ведет с умом. Сначала по одной трассе два дня, затем по другой и так меняет трасс 5–6, возвращаясь на первую, когда съеденная трава там снова подросла.
Мое, подпаска, дело простое – не давать отбиваться от стада каверзным молодым буренкам и глупым овцам, подгонять отстающих. С самого начала проблемкой для меня становится бык, настоящий, некастрированный, зверь. Пастуха он признает полностью, меня – нисколько. Вот он, завидев меня поблизости, идет на меня, ревет, роет копытом землю. Но у меня есть кнут, пятиметровый с ручкой, сплел сам его изо льна, на конце пучок конского волоса, собственноручно надерганного из хвостов лошадей. Высшее пастушье умение – щелкнуть так, чтобы попасть в пролетающую муху. Сначала щелкаю перед мордой быка. Ревет и продолжает медленно надвигаться. Наконец щелкаю прямо по морде. Это очень больно. Бык мотает головой и отходит. После нескольких таких уроков он полупризнает меня, но все-таки я всегда настороже.
Однажды, пригнав стадо домой, обнаружили пропажу одной молодой коровенки. Пошли искать чуть ли не всей деревней. Нашли – она полезла пить в большую воронку от бомбы, берега глинистые, и она в этой воронке утонула. Мужики вытаскивали веревками. Мясо все-таки пригодилось. Пастуху громкий нецензурный выговор, меня, подпаска, негодование обошло.
Особенно мне нравились работы, связанные с поездками на лошадях – возка сена, льна и всего, что возят. Вот наряжают меня возить навоз. Запрягаю свою подругу Майку. Сначала я должен, стоя на телеге и правя лошадью, проехать в довольно узкие ворота двора, из которого возим, развернуться и поставить телегу на нужное место. Можно, конечно, вести лошадь в поводу, но мне хочется показать свое умение. Бабы вилами наваливают навоз. Дальше я в поводу веду лошадь с тяжелой телегой в поле, вилами сбрасываю кучки навоза через определенные интервалы. Встаю на пустую грязную телегу (конечно, босиком), Майка трусит обратно. Так за день делаем рейсов 12, мне записывают один трудодень.
Майка мне достается не всегда. Вот по разнарядке мне достался Мерин. Мерин злой. Он достался деревне от военных, военные будни наложили на его характер тяжелый отпечаток. Вообще лошади, как и люди, очень разные. Все зависит от того, как с ними обращались. Вот Лысан, Майкин сын, был большим добродушным увальнем. Только ленивый мальчишка не покатался на нем и не подергал конский волос из хвоста на лески. Когда же я через несколько лет приехал в деревню, от добродушия Лысана не осталось и следа. Потребовалось мне взять его из поля, с трудом поймал. Сел на него, а он старается меня за ногу зубами стащить.
Так вот, иду я за Мерином. Увидев, что я иду к нему, он сразу атакует. Слава богу, он спутан, и я легко отбегаю. Делаю вокруг него три быстрых сужающихся круга, он не успевает поворачиваться за мной, и тогда я хватаю его за холку, а в морду сую приготовленную торбу с горстью овса. Он жует, я распутываю. Чтобы надеть узду, нужно быстро уронить торбу, двумя большими пальцами сильно нажать с обеих сторон у основания челюстей, чтобы он открыл рот. Теперь он не опасен, хотя посматривать приходится.
Вот еще одна хорошая работа. За деревней стоят рига и овин. Рига – это просто сарай с хорошо утрамбованной глиняной площадкой посредине. На площадке молотят рожь, лен. Молотят цепами. Это большая палка, к которой на ремешках приделана палка поменьше. Становятся в кружок несколько человек и ритмично подымают и с силой опускают цепы на рожь. Нужно так подымать-опускать, чтобы своим цепом не задеть цеп соседа. Когда сосед поднимает цеп, твой должен опускаться. Прямо художественная гимнастика с предметом. Иногда и я встаю в этот круг, но это тяжелая работа, не для мальчика. «Тит, иди молотить». «Брюхо болит». «Тит, иди кашу есть». «А где моя большая ложка?».