От двух до пяти
Шрифт:
Характерно в этом отношении прелестное слово кусарик. Так Леля называла сухарик, который для ребенка ведь не сухостью своей примечателен, а именно тем, что его можно кусать. Какой же он сухарик? Он - кусарик.
А четырехлетняя Таня Иванова сказала:
– Возьми меня, мама, к вихрахеру.
– К вихрахеру?
Мать не без труда догадалась, что вихрахер - это парикмахер, который стрижет ей вихры.
В самом дело, для чего отмечать в языке такую деятельность наших брадобреев, которая большинству из них нынче несвойственна? Парики ушли
В большинстве случаев дети только к тому и стремятся, чтобы возможно точнее скопировать старших. Но, пытаясь воспроизвести во всей точности нашу "взрослую" речь, они бессознательно исправляют ее, причем, повторяю, изумительна та виртуозность, с которой, переменяя в услышанном слове один только звук, они заставляют это слово подчиниться их логике, их ощущению вещей.
– У мамы сердечко болело, и она пила болерьянку.
Словом, если ребенку незаметно прямое соответствие между функцией предмета и его названием, он исправляет название, подчеркивая в этом слове ту единственную функцию предмета, которую до поры до времени он успел разглядеть. Таким образом, мы убеждаемся снова и снова, что развитие речи ребенка являет собою единство подражания и творчества.
Едва только двухлетний Тараска узнал слово "молоток", он сделал из него колоток. Тронул в нем одну только "литеру", и в результате все слово оторвалось от своего прежнего корня и как ни в чем не бывало стало расти на другом. А что такое для ребенка молоток? Случайное сочетание звуков.
Ребенок бессознательно требует, чтобы в звуке был смысл, чтобы в слове был живой, осязаемый образ; а если этого нет, ребенок сам придаст непонятному слову желательные образ и смысл.
Вентилятор у него - вертилятор.
Паутина - паукина.
Пружинка - кружинка.
Милиционер - улиционер.
Буравчик - дырявчик.
Экскаватор - песковатор (потому что выгребает песок).
Рецепт - прицепт (потому что прицепляется к аптечной бутылке).
Всюду один и тот же метод осмысления услышанных слов путем непреднамеренной подмены минимального количества звуков. Услышав два стишка из "Мойдодыра":
И сейчас же щетки, щетки
Затрещали, как трещотки...
моя трехлетняя дочь, никогда не слыхавшая слова "трещотка", попыталась осмыслить его при помощи такой трансформации:
И сейчас же щетки, щетки
Затрещали, как три тетки.
Еще забавнее поступила в подобном же случае четырехлетняя Наташа. Услышала она песню соседки:
Хоть ты сватай, хоть не сватай,
Все равно тебя люблю...
и спела ее на следующий день своей кукле:
Хоть ты с ватой, хоть без ваты,
Все равно тебя люблю.
Случается, что погоня за смыслом приводит ребенка к сугубой бессмыслице. Услышав, например, песню, которая начиналась словами:
Царь дрожащего творенья,
ребенок воспроизвел ее так:
Царь, дрожащий от варенья.
Дикое это словосочетание было для ребенка гораздо осмысленнее, чем то, которое он услышал от взрослых.
В одной персидской сказке царевна говорит жениху:
– Властелин души моей.
Услышала эту сказку трехлетняя Ира и пересказала восклицание царевны по-своему:
– Пластелин души моей.
Мать причесывает четырехлетнюю Люду и нечаянно дергает ее волосы гребнем. Люда хнычет, готова заплакать. Мать говорит в утешение:
– Терпи, казак, атаманом будешь!
Вечером Люда играет с куклой, причесывает ее и повторяет:
– Терпи, коза, а то мамой будешь!
Такое же влечение к смыслу, к наглядным словам и вещам сказалось в той великолепной бессмыслице, которую создал недавно один четырехлетний москвич.
Услышав от взрослых стихи:
Скакун лихой, ты господина
Из боя вынес, как стрела,
Но злая пуля осетина
Тебя во мраке догнала...
он сразу заучил их наизусть, причем последнее двустишие было им оформлено так:
Но злая рыба осетрина
Тебя во мраке догнала.
И здесь опять-таки эта бессмыслица для него гораздо более насыщена смыслом, чем то вполне осмысленное сочетание слов, которое дано ему взрослыми.
Четырехлетняя Галочка, услышав известную песенку "Любимый город в синей дымке тает", воспроизвела эти слова таким образом: "Любимый город, синий дым Китая".
А Дон-Кихота называла "Тонкий Кот".
Когда моя старшая сестра заучивала вслух стихотворение Пушкина:
Как ныне сбирается вещий Олег,
я, пятилетний мальчишка, понимал эту строчку по-своему:
Как ныне собирает свои вещи Олег.
У Батюшкова есть такая строка:
Шуми, шуми волнами, Рона!
Известный языковед Д.Н.Ушаков говорил на лекции студентам, что в детстве эта строка воспринималась им так:
Шуми, шуми, волна Мирона! [10]
10
Д.Н.Ушаков, Краткое введение в науку о языке, М. 1925, стр. 41-42.
Как бы ни ошибался ребенок в истолковании некоторых слов и понятий, это не может опорочить целесообразнейший метод, при помощи которого он приходит к окончательному пониманию нашей речи.
Точно такое же словесное творчество можно наблюдать и в речи народа.
В лингвистике это ложное осмысление слов именуется "народной (или полународной) этимологией".
Николаевские солдаты приспособили к своему пониманию иностранное слово "гошпиталь", придав ему ехидное прозвище "вошпиталь" (то есть питомник вшей).