От Екатерины I до Екатерины II
Шрифт:
Певческое училище было открыто в украинском городе Глухове, славившемся своими хорами. В Глухове же родились и жили Д. С. Бортнянский и М. С. Березовский – первые русские композиторы.
Итоги культурной деятельности 30-40-х годов XVIII века
«Даже такой беглый обзор показывает, насколько содержательной была для России эпоха царствования Анны Иоанновны, когда оказалась востребованной и стала быстро развиваться именно культура, – заключает искус-
ствовед Р. М. Байбурова. – Высшее русское общество успешно справлялось с незнакомой до того ролью. Новая художественная среда, театр, опера, балет, инструментальная музыка, любительское музицирование, трезвые празднества, чтение, светские беседы входили в привычный обиход.
Как же воспринималось это десятилетие «изнутри»? Прислушаемся к оценкам непосредственных свидетелей аннинского царствования. Отмечая, что «правление императрицы Анны было строгое, а иногда и тираническое», князь М. Щербатов, обычно весьма критичный в своих суждениях, характеризовал его так: «Императрица Анна не имела блистательного разума, но имела сей здоровый рассудок, которой тщетной блистательности в разуме предпочтителен… Не имела жадности к славе, и потому новых узаконений и учреждений мало вымышляла, но старалась старое, утвержденное, в порядке содержать. Довольно для женщины прилежна к делам и любительница была порядку и благоустройства… любила приличное сану великолепие и порядок, и тако двор, который еще никакого учреждения не имел, был учрежден, умножены стали придворные чины, сребро и злато на всех придворных возблистало… экипажи придворные все могущее блистание того времени возымели. Итальянская опера была выписана, и спектакли начались – как оркестра, так и камерной музыки. При дворе учинились порядочные и многолюдные собрания, балы, торжества и маскарады».
Компанейский вал в Москве
Как и прежде, здесь будут представлены отдельные сюжеты, которые сделают более понятным все то, о чем говорилось прежде. А объединять их будет одно и то же время, когда происходили события, о которых в них говорится.
Огромный ущерб казне наносили корчемники, тайно привозившие водку в Москву и Петербург. В 1737 году Камер-коллегии было вменено в обязанность вместе с обер-полицмейстерами обеих столиц, не пропускать в Москву и Петербург ни одного корчемника, останавливая их повозки и обозы у городских застав. Такие заставы, охраняемые целыми воинскими командами, стояли вокруг Петербурга и на Ладожском озере, но большого успеха это не дало.
Винные откупы были чрезвычайно выгодны тем, кто ими занимался, и потому корчемники были злейшими врагами откупщиков, их самыми опасными конкурентами. Защита государственных интересов в деле получения доходов для казны полностью совпадала с личными интересами московских откупщиков, которые создали собственную компанию, начавшую на свои деньги строить Компанейский земляной вал, чтобы не допустить в Первопрестольную контрабандистов-корчемников.
После того как Камер-коллегия стала руководить борьбой с корчемниками, Компанейский вал стал основным защитным сооружением на пути водочных контрабандистов.
В 1742 году вал стал называться Камер-коллежским, и его длина превышала 37 километров, охватывая Пресню, Сущево, Преображенское, Семеновское, Лефортово, Симоново, Данилавку, Девичье поле и Дорогомилово.
Любая из дорог, ведших в Москву, возле Камер-коллежского вала проходила через заставу, охраняемую воинской командой. Каждая из застав носила имя или той местности, где она располагалась, или дороги, которая ею перекрывалась. Сначала застав было шестнадцать, затем – восемнадцать. Площади перед заставами долго не застраивались, а когда застроились, получили названия соответствующих застав. Так и по сей день в Москве сохранились названия: Бутырская, Дорогомиловская, Рогожская, Серпуховская, Калужская, Сокольническая, Тверская, остальные получили новые названия.
Ледяной дом
В годы царствования Анны Иоанновны произошел памятный на многие времена знаменитый эпизод, связанный со строительством Ледяного дома, что было описано потом в разных рассказах и повестях.
Князь Михаил Алексеевич Голицын (1697-1775), прозванный Квасником, в юности был любимцем Петра I и по его воле поехал учиться во Францию, в парижский университет – знаменитую Сорбонну. Потом Голицын переехал в Италию и там принял католичество.
Анна Иоанновна, вступив на престол и разогнав Верховный тайный совет, отправила многих родственников Голицына в ссылку, а князя-католика велела привезти в Петербург. И здесь, в наказание за измену вере, обратила в шута, а затем велела женить его на калмычке Евдокии Ивановне Бужениновой. Для их-то свадьбы и был построен на льду замерзшей Невы Ледяной дом. Он был выложен из плит чистого льда, облитых затем для крепости водой. Дом имел 6 метров в высоту, 16 метров в длину и 5 метров в ширину, был украшен ледяными статуями, фонарями и часами. Перед ним были изваяны ледяные дельфины, слон, 8 пушек и мортир. Все убранство двух больших комнат также было сделано изо льда.
В стороне была построена ледяная баня, обогревавшаяся горящей соломой.
Для празднества из всех губерний России были присланы инородцы, которые вместе с придворными составили свадебный кортеж в триста персон и ехали к Ледяному дому на оленях, верблюдах, свиньях, козах, собаках, с музыкой и песнями. А затем была свадьба, и поэт Тредиаковский читал свои стихи.
Русские шуты первой половины XVIII века
А теперь, уважаемые читатели, позвольте представить вам четырех знаменитых шутов, живших при дворе Анны Иоанновны. Это Иван Алексеевич Балакирев, самый старший из всех, пребывавший в роли «дурака» еще при Петре I, и его младшие товарищи – Тимофей Кульковский, Адам Педрилло и д’Акоста.
Иван Балакирев
Плеяда русских шутов, о которых сохранились письменные свидетельства и остроты которых зафиксированы на бумаге, начинается с Ивана Алексеевича Балакирева (1699-1763), оставившего после себя множество остроумных сентенций, анекдотов и «крылатых» выражений. Балакирев принадлежал к старинному дворянскому роду и шестнадцати лет был определен в Преображенский полк. Двадцати лет он попал в ездовые к Екатерине I и оказался замешанным в деле ее камергера Виллима Монса, обвиненного во взяточничестве в особо крупных размерах и казненного 16 ноября 1724 года. Молва же приписывала Монсу также и любовную связь с царицей Екатериной. По делу Монса Балакирев был сослан на три года в крепость Рогервик, а после смерти Петра I в 1725 году возвращен в Петербург и принят ко двору. Анна Иоанновна, вступив в 1730 году на престол, вскоре сделала остроумного и веселого, весьма резкого на язык Балакирева штатным придворным шутом.
После смерти Балакирева было выпущено более семидесяти изданий анекдотов, ему приписываемых, однако далеко не все из них были плодом его собственного творчества и воображения, а явились заимствованиями из заграничных сборников анекдотов и каламбуров.
Дурак и умники
– Как ты, дурак, во дворец попал? – спросил один чванливый сановник у Балакирева.
– Да все через вас, умников, перелезал, – ответил тот.
Балакирев о Петербурге
…Однажды Петр I, желая знать мнение о новой столице – Петербурге – обратился к Балакиреву, которого почитал человеком прямым, правдивым и умным, с вопросом, что говорят в народе о новом городе.
Ответ Балакирева, возможно, передававший уже услышанное им в среде простолюдинов, был таков:
– С одной стороны – море, с другой – горе, с третьей – мох, а с четвертой – ох!
Стряпчий и тележное колесо
– А что, Алексеич, – спросил как-то Петра Балакирев, – какое сходство меж стряпчим из приказа и тележным колесом?
– Да ты, брат, заврался, какое ж может быть между ними сходство? – ответил Петр.
– Есть, Алексеич, не спорь: и того и другого надобно чаще смазывать, а то, если не подмажешь, то и не поедешь, – отвечал Балакирев.