От Кибирова до Пушкина (Сборник в честь 60-летия Н.А. Богомолова)

Лекманов Олег Андершанович

В ранней статье «Война и язык» (1914) Маяковский противопоставил словотворческие эксперименты Хлебникова языку «старой» поэзии Рылеева из сборника «Война в русской лирике» (1914), составленного Ходасевичем, но он не упомянул имени составителя: «…в чью безумную голову вкралась мысль красоту сегодняшней жизни аргументировать этим столь далеким прошлым?» [1018]

В неизданных воспоминаниях А. Крученых сохранилось ценное свидетельство о выступлении Маяковского на 2-м вечере «Чистки современной поэзии», которое состоялось 17 февраля 1922 года в Политехническом музее и в котором он «чистил» автора «Путем зерна»:

1018

Маяковский В. В. Полн. собр. соч.: В 13 т. М., 1955. Т. I. С. 326 (далее — ПСС, с указанием тома и страницы).

В первую голову под обстрел попали Анна Ахматова и Владислав Ходасевич (последний — особенно!) <…>

Маяковский: «Сегодня я у себя на службе перелистывал Ходасевича». — Голос из публики: «Плохо служите!» — Маяковский: «Моя служба — быть председателем всех муз на Олимпе. Итак, Ходасевич». Маяковский преподносит публике избранные строчки из Ходасевича: «…угрюмой ночи злая жуть»; «…было душно»; «…уйти в пустыню»; «…как близок мой последний день»; «…единая любовь меня сразила»; «…иссякли все источники»; «…душа, как ночь, слепа». Публика веселится. Маяковский: «Это поэзия разложения. Заголовки песен, взятые подряд, и это — через пять лет революции!» (Так у меня было записано вскоре после чистки поэтов. Теперь мне трудно разыскать эти цитаты, может, я записал их «по памяти», но подобных строк у Ходасевича хоть отбавляй). <…> Затем Маяковский перешел к более современным стихам Ходасевича — Может, он тут себя покажет новым и живым человеком. Ничуть не бывало. Маяковский читает стихотворение Ходасевича, посвященное летчику, тут бы, кажется, и развернуться настоящему лирику, «взорлить», так нет, автор не находит ничего лучшего, как пожелать авиатору:

Упади, Упади, Упади.

<…> «Но этого мало, — язвит Маяковский, — может быть, еще вывернется как-нибудь. Чтоб этого не случилось, Ходасевич добавляет: „Упади — и разбейся!“

Ах, сорвись, и большими зигзагами Упади, раздробивши хребет, — Где трибуны расцвечены флагами, Где народ — и оркестр — и буфет… 1914 г. [1019]

Так Ходасевич воспринял последние достижения человеческого гения — авиацию.

Интересно, что в дальнейших изданиях книги „Путем зерна“ это стихотворение выброшено — очевидно, и Ходасевич способен устыдиться» [1020] .

1019

Цитируется стихотворение В. Ходасевича «Авиатору» из сборника «Путем зерна».

1020

Крученых А. «Чистка поэтов». (РГАЛИ. Ф. 336. Оп. 7. Ед. хр. 59. Л. 7–10).

До В. Ф., который в то время еще находился в Петрограде, конечно же, дошли слухи об этой «чистке», о резких выпадах Маяковского против него и о том, что «чистильщик» назвал его творчество «поэзией разложения». И автор «Путем зерна», разумеется, не мог забыть этой филиппики своего «врага» и неоднократно «отвечал» ему в своих статьях. По свидетельству Николая Чуковского, близко знавшего В. Ф. по Петрограду, он был «болезненно и раздражительно самолюбив» [1021] .

1021

См.: Чуковский Н. Литературные воспоминания. М., 1989. С. 112.

Теме взаимоотношений Ходасевича и Маяковского посвящены две специальные работы: статья Джона Малмстада «По поводу одного „не-некролога“: Ходасевич о Маяковском» (впервые он прочел доклад на эту тему на юбилейной «маяковской» конференции в Париже в 1993 году [1022] ), а также уже упоминавшаяся мною выше работа Богомолова «Из истории одного культурного урочища русского Парижа» [1023] . В этой статье Богомолов, распутывая один из монпарнасских «литературных узлов», остановился на личных и литературных взаимоотношениях Ходасевича и Маяковского, выстроил подробную хронологическую канву этих взаимоотношений, расставил все точки над «i», а в примечаниях упомянул сонет «Зимняя буря», назвав мои устные размышления о нем «чрезвычайно любопытными» (видимо, я очень надоел ему своей трактовкой и аргументами); однако в целом к моей гипотезе он продолжал и продолжает до сих пор относиться скептически. К этим двум статьям, подробно анализирующим взаимоотношения поэтов, я и отсылаю читателей.

1022

См.: Малмстад Д. По поводу одного «не-некролога»: Ходасевич о Маяковском // Седьмые Тыняновские чтения: Материалы для обсуждения. Вып. 9. Рига — Москва, 1995–1996. С. 189–199.

1023

См. примеч. 7 /В файле — примечание № 1004 — прим. верст./.

III

Ходасевич в своей записной книжке сделал 25 июня 1921 года мнемоническую запись, где проницательно сформулировал проблему, которая может возникнуть перед будущими исследователями:

Мои стихи станут общим достоянием все равно только тогда, когда весь наш нынешний язык глубоко устареет. И разница между мной и Маяковским будет видна лишь тончайшему филологу [1024] .

Настоящая работа и является скромной попыткой ответить на поставленный самим Ходасевичем вопрос.

1024

Цит. по: СС. Т. 2. С. 12.

Ходасевич полемизировал с футуристами не только в статьях, но и в стихах. Например, в стихотворении «Жив Бог! Умен, а не заумен…» (1923), конструкция которого строится на антитезе «умный — заумный», он апеллирует к крайним кубофутуристам — к заумникам:

Жив Бог! Умен, а не заумен, Хожу среди своих стихов, Как непоблажливый игумен Среди смиренных чернецов. <…> Я — чающий и говорящий. Заумно, может быть, поет Лишь ангел, Богу предстоящий, — Да Бога не узревший скот Мычит заумно и ревет. [1025]

1025

Цит. по: СС. Т. 1. С. 249.

В финальных строках этого текста есть несомненный намек на Маяковского и его книгу «Простое как мычание» (1916). Однако у автора этого стихотворения были стихи, непосредственно направленные против Маяковского.

Среди текстов Ходасевича есть два односложных сонета: один известный — «Похороны» (1928) и второй — новонайденный и малоизвестный — «Зимняя буря» (1924). Вернее, он не второй, а первый, так как написан на четыре года раньше, но выявлен автором этих строк только в 1989 году. Об этих сонетах и пойдет здесь речь.

А. П. Квятковский писал, что в русской поэзии брахиколон появился и разрабатывался главным образом в XX веке, и привел примеры из Маяковского, Асеева и других поэтов [1026] .

Б. В. Томашевский в книге «Стилистика и стихосложение» упоминает односложный сонет «Epitaphe d’une jeune fille» французского поэта-трубадура начала XIX века Жюля де Рессегье (J. De Ress'eguier) и называет его «диковинным сонетом, характеризующим фокусы романтической школы» [1027] .

1026

См.: Квятковский А. Поэтический словарь. М., 1966. С. 63–65.

1027

См.: Томашевский Б. В. Стилистика и стихосложение. Л., 1959. С. 464. См. также: Он же. О стихе. Л.: Прибой, 1929. С. 166–167; Шульговский Н. Прикладное стихосложение. Л., 1928. С. 28. С. Бирюков в своей книге приводит, кроме сонетов В. Ходасевича и И. Сельвинского, несколько примеров из современных поэтов: Бирюков С. Року укор: Поэтические начала. М., 2003. С. 319–320, 330–336.

М. Л. Гаспаров в книге о русском стихе дает два примера сонетов, написанных в форме брахиколона: «Похороны» Ходасевича и «Дол…» И. Сельвинского — и уточняет: «Такие „односложные сонеты“ писались в качестве стихового фокуса едва ли не на всех европейских языках…» [1028]

Маяковский со Скотиком. Пушкино. 1924. Фото А. Родченко.

Не исключено, что Ходасевич сначала задумал написать односложный сонет о собачьем хвосте в форме «хвостатого» сонета, но затем, видимо, упростил задачу и создал текст традиционной формы.

1028

См.: Гаспаров M. Л. Русский стих начала XX века в комментариях. М., 2001. С. 116.

В русской поэзии XX века стихи в форме брахиколона разрабатывали преимущественно футуристы: Маяковский, Асеев, Хлебников, Божидар и другие. Хлебников в 1915 году составил «Вступительный словарик односложных слов» [1029] . Крученых в своей теоретической работе «Фактура слова» (1922) дифференцирует разного вида фактуры и, говоря о «слоговой фактуре», дает примеры «односложных слов» из поэмы Пушкина «Домик в Коломне»: «односложные слова резче, отрывистее и (часто) тяжелее многосложных — „Пегас / Стар, зуб уж нет“» [1030] .

1029

См.: Хлебников В. Неизданные произведения / Под ред. Н. Харджиева и Т. Грица. М., 1940. С. 345.

1030

См.: Крученых А. Фактура слова. М., 1923. [1922]. С. 4.