От легенды до легенды (сборник)
Шрифт:
— Черт знает что! — буркнул два дня спустя командир шеатских кокатрисов [111] полковник ле Мюйер. — Совершенно некстати… Что думаете, Анри?
Анри Пайе де Мариньи, значившийся в списках Легиона как капитан Анри Пайе, выразительно пожал плечами. Думать, а следовательно, говорить было поздно и бессмысленно, оставалось исполнить приказ и перебить зарвавшихся разбойников. Торговцы и искатели древностей, время от времени исчезающие на дорогах, колониальную администрацию волновали не слишком сильно, но на сей раз грабители оставили без жалованья
111
Прозвище легионеров. Происходит от эмблемы Экспедиционного легиона.
— Вот и я говорю, — заявил почти ничего не сказавший полковник и опять замолчал. Ловить бандитов надлежало местной жандармерии, обращаясь в случае необходимости за помощью в ближайший гарнизон, но «надлежит» отнюдь не равняется «предстоит». Налетчики убрались за Реку, а там территория, числящаяся «своей» разве что формально. И пространства, в которых с непривычки не только никого не поймаешь, но и сам потеряешься. Кто-то умный — найти бы! — посоветовал губернатору обойтись одними военными, губернатор подумал-подумал и решил, что военная экспедиция и впрямь выглядит солидней, но «в столь непростые времена ослаблять границу с алеманскими территориями недальновидно». И вот вам пожалуйста — приграничные курицы остаются на своих яйцах, а в кастрюлю с супом лезут шеатцы. Черт знает что!..
— Рассчитывай на два-три месяца. — Полковник развернул карту и достойным матерого контрабандиста слогом выразил надежду, что рейд удастся завершить к началу сезона дождей. Анри снова пожал плечами: таскаться по саванне под хлещущими с неба потоками ему не улыбалось, но самой экспедиции капитан был скорее рад. Ежедневные занятия на плацу, обе местные кофейни и салон супруги податного инспектора, дамы милой, но навязчивой, давно приелись. Пара месяцев за Рекой внесут в жизнь разнообразие и на какое-то время сделают цивилизацию желанной. Если бы не этот чертов газетчик…
— И не вздумай позабыть щелкопера, — ухмыльнулся на прощание полковник. — Знаю я вас.
Своих людей ле Мюйер в самом деле знал.
Физиономия у капитана Пайе была породистой, и Поль Дюфур весело спросил:
— Не лучше ли называть вас де Пайе?
— Нет! — отрезал легионер и попытался обойти журналиста, но «лучшее перо „Бинокля“» имел немалый опыт охоты на людей с последующим принуждением добычи если не к откровенности, то к разговору, из которого можно выжать нужное количество строк. Дюфур прислонил трость к искривленной мимозе и слегка ослабил галстук.
— Держу пари, вам не хочется брать на себя ответственность за столичного неженку.
— Вы выиграли! — бросил Пайе и попался. Это уже был бутон беседы, который предстояло аккуратно развернуть в розу.
— Стрельба, — принялся перечислять Дюфур, — фехтование или «сапожок», бег и конкур. От плаванья по понятным причинам придется отказаться. Затем я готов вернуться к нашему пари.
— Я с вами не спорил.
— Вы сказали, что я выиграл, эрго, признали правомочность пари. Начнем?
Пайе пожал плечами и без лишних слов
— Завтра тебе придется уехать, — объявил пусть на мгновение, но онемевшему подчиненному Жоли. — Тольтека или Алможед?
— Вы слишком много читаете наших коллег из «Жизни», — холодно заметил Поль, понимая, что швырять гранки в окно поздно и бессмысленно, — но даже столь «любимый» ими басконский монстр не пожирал своих разоблачителей в день выхода фельетона.
— Император был хотя бы умен. — Жоли привычным жестом срезал кончик сигары. — Но патрон оплачивает не твое спасение, а твое отсутствие. Временное, само собой.
— А, — догадался Дюфур, — значит, доказательств не существует.
— Их заменят твой отъезд и депутатский запрос. Предполагается, что до соответствующих слушаний ты проживаешь в провинции под чужим именем.
— Неужели будут слушания?
— Это не должно тебя волновать. Когда вернешься… Кстати, откуда?
— Трансатлантидская авантюра меня не вдохновляет, а в Алможеде должны варить отменный кофе.
— «Диана» отплывает в четверг, и не вздумай считать это отпуском. С тебя самое малое цикл репортажей. Экзотика, приключения и необходимость нашего продвижения в Аксум. Было бы неплохо влезть в душу к губернатору и добраться до алеманского Хабаша. Счастливого пути.
Следующим утром, когда мальчишки, выкрикивая названия утренних газет, разбегались по бульварам, Дюфур садился в курьерский поезд, идущий в Помпеи, где предстояла пересадка на пароход…
Воспоминания о далеком начальстве были прерваны самым беспардонным образом — явно не друживший со словом капитан сунул журналисту свой револьвер.
— Для начала попробуйте это. Стреляли, надеюсь?
— На охоте из ружья и на дуэли из пистолета. Таким оружием пользоваться не доводилось. Тяжеловат… Ого, работа Давима!
Дуэльные пистолеты «от Давима» были популярны, даже, можно сказать, модны, но Пайе разговора опять не поддержал, оставалось сделать вывод, что новый знакомый не терпит светских бесед. Отношение капитана к беседам несветским еще предстояло прояснить, но для таковых требуется повод, вот его и создадим. Дюфур поднял руку, целясь в один из деревянных щитов, выстроившихся вдоль избитой пулями глинобитной стены.
Пятнадцать шагов, первые два выстрела — мимо, слишком тугой спуск и револьвер сильно дергается. Понятно, учтем. Следующие три пули пошли лучше, в силуэт, по крайней мере, он попал.